— Ты где?

— Даня, блин.

На что он рассчитывает, спрятавшись в трешке? Думает, не найду?

А я нашла. В ванной дверь была изнутри закрыта.

Стучусь, а в ответ только «занято» слышу.

— Так, барин, убирай удочку и сматывай леску. Рыбы там нет. — Тишина. — Выходи уже. От меня все равно не спрячешься.

Несколько секунд за дверью тишина, а потом я слышу характерный щелчок, и делаю шаг назад.

Вот и барин, собственной персоны нарисовался.

— Детка, и минуты без меня прожить не можешь. Я польщен.

Подмигивает мне, а затем резвой кобылкой снова в комнату заваливается, на диван запрыгивая.

А я что?

Туся следом идет, чтобы гад еще раз где-нибудь не закрылся, пока его охрана, то есть родители, не вернулись.

— Ты почему с нами не пошёл? — Становлюсь за его спиной, а руки опускаю на диван по обе стороны от его головы, чтобы в случае чего, схватить так, что мама не покажется.

— Что я там забыл?

Блин, он издевается, что ли? У барина, когда улыбка на лице, фиг поймешь, серьезно он говорит или продолжает петросянить. Наваливаюсь животом, чтобы в глаза посмотреть, а он глаза прячет. В телевизор взгляд устремил, и на лице, такое выражение натянул, будто ему президент сейчас награду за вклад в рыбное производство подарит.

— Что забыл? Меня ты там со своей мамой забыл. Корнеев, ты, правда, не понял, что подставил меня или прикидываешься? Если не понял, то я объясню: она мне вопросы задавала, а если бы ты там был, то не стала бы.

Не, тут же и пятиклашка всё поймет.

— Вопросы? Вот мать. Я-то думал, она там будет сына расхваливать. — Он разочарован. Чего? — А что спрашивала хоть? Насколько ты без ума от меня? Это?

Он как-то резко голову поворачивает, и мы замерли нос к носу словно два идиота из рекламы супер клея. Какого черта я не отлетела? Почему в глаза продолжаю смотреть, когда он на мои губы пялится?

Ой, а у парня ресницы длинный.

Ц, теперь буду ломать голову, что с ними станет, если тушью по ним пройтись. При взмахе взлетать будет?

Соберись!

Кому сказала перестать пялиться, и включи мозг, который протекать стал. Угу, еще немного, и потоп случится.

— Так, о чем вы там разговаривали?

А ещё маленькая родинка под глазом. На расстояние и незаметная, но если приглядеться.

Мысленно долбанулась об стену, а потом собрав волю в кулак, а любопытство, выкинув в горящий котел, выпрямила спину.

— Я ей рассказала, что у тебя девушка беременная, и вы завтра в загс собираетесь. А я так, подружка будущей невесты.

Секунда и парень перепрыгивает через диван, возвышаясь надо мной. Глаза прищурены, наверно опять меня сканирует на правду или ложь. Но ничего, я уже жирком оброслась, и никакой Корнеевский луч не страшен.

А вот пристальный осмотр лица, а затем всего тела, с короткой остановкой на грудной клетке, немного, но смутил.

Вру, смутил так, что я рот открыла. Наверно, сказать что-то хотела, только не получилось. Язык отсох. Дар речи потерян. Вата в голове увеличивается в размерах.

Ужас какой-то.

— Подружка невесты, значит?

Вот и всё.

Туська сдулась.

Смотрю на него, он на меня, и главное, никто не моргает. Непонятно, мы здесь спорим, или в гляделки играем, а сейчас последние минуты нормального состояния, ведь я уже чувствую, что в моих глазах пыль собирается. Еще немного и я моргну, продую же.

А ещё чувство такое появилось странное. Которое на смущение похоже. Вот он взглядом прожигает, а я, как школьница краснеть начинаю. Если сейчас разговаривать вздумаю, но скорее всего, заикаться буду.

Как-то странно он на меня теперь действует.

Это новая стадия болезни?

Сначала язык развязывался, что контролировать себя не могла, поэтому и несла чушь всякую. Сейчас еще хуже. В разы. В коленках слабость да и кислорода, кажется, не хватает. Смертельно больна, да? Или парацетамол поможет избавиться от симптомов страшной болезни?

Так, мне нужно что-то ответить.

Молчать нельзя. Стремно это.

Вдох. Выдох.

Считаю до пяти.

Потом еще до трех.

А потом мы слышим звонок в дверь.

Аллилуйя.

Если бы мне час назад сказали, что я буду радоваться родителям Корнеева то честно, я бы посмеялась в лицо этому человеку.

— Иди и открывай. — Вот и тон наглый вернулся. А что? Бояться уже нечего. Родители вернулись.

— Так, что ты ей сказала? — вот, блин.

— Тебе их не жалко? Наверно, с пакетами тяжелыми стоят.

А в голове: отстань. Забудь. Туся, падай в обморок.

— Нат! — Продолжает допытывать меня.

Если не скажу, он же не отстанет. Будет пытать, а его родители так и будут стоять под дверью. И тогда они могут подумать, что мы здесь… мы здесь.

— Сказала, что я бомж, а ты милостливый человек. Нет, ты Ангел воплоти. Крокодил Гена, который приютил бедного Чебурашку. Ты…

— Я понял тебя, Чебурашка. — и за ухо меня, как щенка потрепал. — Теперь иди дверь открывай.

Снова прыжок и он уже усадил свою раненую пятую точку на мягкий диван.

Я должна дверь открывать?

Ну, уж нет.

— Так, вставай давай. — Обхожу, чтобы за руку его поднять. — Этот диван только для гостевых задниц.

— Чего? — ой, а кто это у нас прифигел так? Корнеев и Шведова. Я сама от себя в шоке.

Стресс, нервы, суровый климат, загрязненный воздух, да и компания странноватая сделали своё дело. Туська начала борзеть.

— Иди родителям дверь открывай.

— У них ключи.

Кстати, да. Первый раз они сами в эту пещеру проникли. Почему сейчас стесняются? Или они думают…

Блин.

Я словно черный плащ лечу по коридору, едва не врезаясь в повороты.

Негоже заставлять людей ждать. Так же, как и давать повод, чтобы о чем-то противном думать начали.

Открываю дверь, с улыбкой: «как же я скучала, а вас так долго не было». И…

Несколько раз моргаю, не понимая, что за мужик передо мной стоит, и пакеты в руках держит.

— Доставочка.

И пакеты свои мне сует, будто я понимаю, что это за доставка.

— Корнеев! — Оп, опять Джигурда нарисовался. Доставщик чуть из рук всё не уронил, когда я чуточку прикрикнула. — Даня!