– Справимся, Катя. С такой помощницей, как ты, все преодолеем! Да и возможностей у меня будет значительно больше, чтобы сварку внедрять, – заявил Виктор Петрович.

– Опять ты со своей сваркой носишься. Занялся бы научной деятельностью, да не по ночам, а, как положено, в кабинете за большим столом.

Вообще-то, период 1920-х годов для Вологдина был связан с подготовкой к большому прорыву в области сварки. Всего за два года (с 1920 по 1922 г.) он «организовал и поставил» на Дальзаводе техническое бюро и электросварочную мастерскую.

Об этом периоде Виктор Петрович значительно позже, уже в 1945 году, писал:

«Несколько больше четверти века тому назад (в 1920 году) на Дальзаводе изредка пользовались только газовой сваркой. Своей аппаратуры завод не имел. В случаях острой необходимости прибегали к услугам единственного не всем Дальнем Востоке газосварщика Александрова, который и священнодействовал без свидетелей в ночное время в пустом котельном цехе. Кислород либо покупался в Японии, либо же добывался из бертолетовой соли самим Александровым. При таких условиях сварка, конечно, сколько-нибудь широкого распространения найти не могла. Но положение резко изменилось, как только автору этих строк удалось получить согласие заводоуправления на организацию поста электродуговой сварки…

На складе нашелся старый компаудный электромотор постоянного тока. Простым переключением концов толстой обмотки я превратил его в компаудный генератор. Дав независимое питание тонкой обмотке от возбудителей заводской электростанции, получил сварочную машину с хорошей характеристикой…

С этой машиной, снабженной стабилизатором и другой необходимой аппаратурой, я начал практиковаться на держание дуги. Долгое время ничего не выходило, зажженная дуга сейчас же затухала, но вот периоды горения стали постепенно увеличиваться, и дело стало налаживаться…

Первые этапы освоения были пройдены, и, направляя валик за валиком, удалось сжечь без перерыва целый электрод. Не терпелось приняться за полезную работу. Первым заказом была заварка дыры на прогоревшем запальном шаре двигателя внутреннего сгорания. Затем поступили в наплавку конус гребного вала буксира и втулка колеса пожарного автомобиля. Далее следовала наплавка бронзового червячного колеса рулевой машины, за ней заварка чугунного автомобильного блока. Надышавшись при варке бронзы цинковыми парами, я вынужден был несколько дней лечиться. Но тут поступило предложение поставить заплату на обшивку заводского катера «Проворный». Работа представляла интерес, потому что в данном случае приварка заплаты позволяла избежать съемки ряда вспомогательных механизмов…

Однако варка заплаты в обшивку оказалась задачей, гораздо более трудной, чем можно было ожидать. Борьба с усадочными явлениями велась на глаз – о теории внутренних напряжений при сварке тогда еще никто не помышлял. Только после бесчисленных неудачных попыток удалось вварить заплату без образования трещин. Здесь, как и в других сложных случаях, мы учились на неудачах».

Существующее в настоящее время мнение о том, что мост им. Патона в Киеве, построенный в 1953 году, – это первый в мире цельносварной мост, является спорным. Это заключение сделали некоторые специалисты – доктора технических наук, в частности Перельмутер.

В своей статье «Первый цельносварной мост» он заявляет:

«Очевидно, история берет начало с 1928 г., когда практически одновременно на расстоянии около 12 000 км друг от друга Виктор Петрович Вологдин во Владивостоке и Стефан Брыла в г. Варшаве начали работы по проектированию и строительству небольших сварных мостов. Чуть позже к таким же работам приступил Франтишек».

Внук Вологдина, В.Г. Шевченко пишет:

«И вот в 1928 г. дед решил построить мост. Строго говоря, это был не мост, а переход над железнодорожными путями в районе Эгершельд (или, как принято было говорить, “на Эгершельде”). Длина этого сооружения составила 25,08 м.

Когда-то я специально занимался вопросом об этом мосте. Дело в следующем: в журнале “Наука и жизнь” мне попалась статья о том, что приоритет в Европе в области сварного мостостроения принадлежит какому-то польскому инженеру. Мои раскопки позволили установить, что хотя у поляка мост был несколько длиннее, дедов был построен по крайней мере на месяц раньше».

Мост Вологдина, построенный всего за 25 дней, существует и сейчас. Он расположен между улицами Верхнепортовой и Казанской, проходит над рельсами Транссиба и известен во Владивостоке как Казанский мост.

Тремя годами раньше в Государственном дальневосточном университете была организована первая в стране лаборатория электрической и газовой сварки. Сварочная лаборатория только-только начинала становиться на ноги, а ее создатель Вологдин уже стремился заглянуть в будущее. Им была составлена краткая записка «Применение электрической дуговой сварки при постройке мостов и крупных железных конструкций».

Первым помощником Вологдина в этом деле стал Геннадий Шевченко. Он начал работу в сварочной лаборатории именно с постройки моста, того самого, который в конце года смонтируют на Эгершельде.

Геннадий Шевченко, один из любимых учеников Вологдина и один из первых инженеров-сварщиков, добьется руки его дочери, Вероники.

Свадьба будет по-студенчески многолюдной, но скромной.

К сожалению, брак оказался непрочным, и вскоре после рождения сына, Валерия, Геннадий Шевченко и не пожелавшая сменить фамилию Вероника Вологдина расстались навсегда.

Внук Виктора Петровича, Валерий Шевченко, станет биографом семьи Вологдиных.

Братья Вологдины были творческими людьми, многие из них прекрасно рисовали, музицировали… Любовь к творчеству была тем источником, из которого они черпали вдохновение.

Домашнее музицирование было довольно распространено в интеллигентских семьях, в том числе и во Владивостоке. Для семей Вологдина и Мацкевича это стало продолжением питерских традиций.

По мере того как подрастали дети, им давали музыкальное образование, и они вступали в домашний оркестр.

В питерскую группу самым естественным образом вписалась семья Агрономовых.

Глава семьи, Николай Александрович, с блеском закончил гимназию в Риге, физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета. Первую научную статью в солидном журнале Агрономов опубликовал еще тогда, когда учился в 8-м классе гимназии.

Впоследствии он много печатался, в том числе в иностранных журналах, даже издавал свой собственный журнал «Математический листок». За короткое время он объездил с познавательными целями почти все страны Европы.

Во время Гражданской войны Николай Александрович оказался на юге, в Ставропольской губернии, где стал профессором и ректором Ставропольского института сельского хозяйства.

В 1923 году семья Агрономовых бросила благодатный край, должность ректора и уехала на Дальний Восток.

Профессру Агрономову для работы в ГДУ судьба отвела всего шесть лет. За это время он был заведующим кафедрой математики, деканом педагогического факультета, проректором по научно-учебной части, сотрудничал с отечественными и зарубежными журналами, выезжал в зарубежные командировки в Японию и Италию.