Виргиний вывернулся-таки из моих пальцев.

— Погоди-погоди, так ты тоже там была?! И нас видела, да? И чего тогда спрашивала?

— Да нет, я раньше улетела. И правильно сделала! Нечисто что-то с этим делом. Представь, я встретила его сегодня утром, покойничка нашего.

— Эла, похоже, ты перебрала. — Он издал нервный смешок.

Я схватила его за воротник косухи.

— Ты не понимаешь! Зомби он был. 3-о-омби!

— Ладно-ладно, я понял. — Малыш аккуратно отгибал один мой палец за другим.

Колонка с противным скрипом отъехала в сторону.

— А у нас тут, оказывается, дамы, — фальшиво удивился чей-то голос.

Я подняла мутный взгляд на здорового рыжего детину. Возможно, в этом виноват выпитый эль, но парень даже показался мне симпатичным. Грубоватые, но приятные черты лица. Одет был в джинсы и рыбацкий свитер грубой вязки. Отпихнув ногой, обутой в тяжелый ботинок с рифленой подошвой, колонку еще немного в сторону, парень подошел вплотную к нашему столику.

— Привет, красавица! — поощренный моей улыбкой, пробасил он.

Красавица. Хм… Похоже, гражданин принял на грудь побольше моего.

Оборотень слез с табурета, втираясь между мной и нежданным поклонником. Посетители паба с интересом следили за развитием событий. Детина опустил на плечо худосочному Виргинию пудовую пятерню:

— Эй, малец, детям спать давно пора. Шел бы домой, взрослые тут без тебя разберут…

Договорить он не успел — не без помощи удара в челюсть, полученного от оборотня, неудачливый ухажер отлетел к барной стойке, где и затих. Малыш тотчас сдернул меня за руку с табурета и поволок к задней двери. Судя по шуму и крикам за нашими спинами, с легкой руки, а точнее кулака Виргиния, в пабе зачинался душевный мордобой.

Но меня в этот момент больше всего интересовало, что скажет Хиро на мое очередное появление под дверью своей квартиры, и будут ли в его приветствии цензурные слова…

Вот что сделает нормальный муж, увидев на пороге припозднившуюся нетрезвую жену? Учинит скандал? Обольет презрением? Попытается воззвать к совести?

— Надо же, приперлась, — хмыкнул Хиро, распахивая передо мной дверь. — Ну, проходи.

После чего развернулся и спокойненько, не дожидаясь меня, пошел обратно, в глубь квартиры, на ходу поддергивая вверх рукава кардигана цвета маренго. Видимо, совсем недавно с работы вернулся, еще не успел переодеться. Кстати, в комплекте со светло-серыми брюками и антрацитовой рубашкой вид у супруга был весьма стильный. Впрочем, как всегда.

С непонятной обидой я посмотрела ему вслед.

Никто здесь и не говорит, что у нас с Тэмаки нормальный брак. Но можно хотя бы сделать вид для прильнувшей к глазку миссис Грабовски!

Эх, надо было притащить с собой Виргиния — он же рвался проводить меня до дверей. Однако консьерж так неодобрительно поджимал губы при взгляде на парня с пирсингом в кожаном прикиде, что Малышу пришлось смириться и топать назад, к метро. Мы уговорились встретиться завтра вечером на площади Трех фонтанов. Оборотень обещался разузнать поподробнее о моем почившем родственничке. Видели ли его в том районе раньше. Если да, то что за девушка с ним была и все такое прочее.

Не знаю, зачем мне это понадобилось, но интуиция подсказывала, что информация очень даже пригодится.

В гостиной меня ждал сюрприз. К сожалению, это был не коленопреклоненный Хиро, вымаливающий прощение за свое хамство.

— Доброго вечерочка, лапушка. Ты поздно.

— Да, дочка, ты подзадержалась, не находишь?

— Элка, где это ты шаришься без нашего ведома?!

Не ждали, не гадали. Трио «ВеликиЭ» в полном составе.

Судя по тетушкиному летному шлему, бабушкиному джинсовому комбинезону и маминому длиннющему шарфу в зелено-оранжевую полоску (родительнице ну уж очень нравится, как он развевается по ветру), добирались мои дамы сюда по воздуху.

— Вы чего тут? — хмуро поинтересовалась я, сбросив на пол рюкзак.

Стаскивая следом провонявшую куревом куртку, я очень жалела, что не сняла ее еще в прихожей. Нюх у тети на зависть.

— Как это чего, лапушка! — как назло кинулась ко мне тетушка Э, забирая из рук куртку. — Какой день тебя дома нет. Места себе от беспокойства не находим.

Мама тоже встала, но подходить не спешила.

— Дочка, ну неужели трудно домой позвонить или воробья прислать с весточкой? Мы же переживаем, где ты, как ты.

— Совсем совести у девки нет, — внесла свою лепту Ба.

Похоже, квартира Хиро магическими шарами не просматривается. То-то прилетели, и трех дней не прошло, да еще такие недовольные.

— Я вас не просила меня из этого самого дома выгонять. — Мне никак не удавалось поймать мамин взгляд. Она виновато его отводила.

— Мы тебя не выгоняли. Сама вышла… — Ба сделала многозначительную паузу. — Замуж. И тебе ли не знать закон. Под сводами Спэрроу-хилл живут только Спэрроу, Ты можешь вернуться сразу же, как только твой муж войдет в наш клан.

Угу. Как войдет, так почти сразу его оттуда вынесут. Вперед ногами. Не уверена, что даже благословенному под силу одолеть предсмертное проклятие.

Вышеупомянутый супруг уселся за барную стойку, благоразумно не вмешиваясь в разговор. Но внутреннее чутье мне подсказывало, что надолго благоразумия у Тэмаки не хватит.

Собравшаяся было вернуться к дивану и (что греха таить) втихаря обыскать карманы, тетя повела носом. Сначала она обстоятельно обнюхала куртку, а после потребовала:

— Ну-ка дыхни!

Обреченно вздохнув, я дыхнула.

— Солнышко, ты что, пила? И курила?! — Тетушка смерила меня придирчивым взглядом. — Да еще в компании с мужчиной?

Интересно, как она это определила? Или это был вопрос наудачу?

— И не одного, — пробормотала я, пятясь к кухне. — Мужчин там вообще до брэга было.

Тетя Э развернулась к бабушке и победно на нее поглядела.

— Вот! Я давно говорила, что девочку надо отправить в самостоятельный полет. — Она утерла несуществующую слезу. — Малышка-то выросла.

«Малышка», в свою очередь, пятилась до тех пор, пока чувствительно не ткнулась поясницей об край барной стойки. Дальше отступать было некуда. К тому же прямо за моей спиной стоял Хиро. Если чуть скосить глаза, можно было даже увидеть его длинные красивые пальцы, барабанящие по столешнице.

— Засиделась девка дома, — поддакнула бабушка, дергая маму за длинный шарф. — Она еще поблагодарить нас должна. Правда, Эсме?

— Трудно сказать, — вздохнула мама и, повинуясь требовательному дерганью, вновь села на диван по левую руку от бабушки. — Для меня Эла навсегда останется ребенком.