– Потому что Эм-Эм будет работать со мной, ведь так?

И тот, вдруг до ушей улыбнувшись, подтвердил:

– Так!

* * *

Доступом к сильным мира сего в сфере СМИ, который у Федора был весьма ограниченный (в силу его незначимости) и своеобразный (например, кратковременные постельные знакомства с дочкой телеолигарха), обладал Эм-Эм, который, оказывается, был с кем-то знаком, с кем-то учился в университете, с кем-то начинал работать в далеких семидесятых в редакции журнала «Крестьянка».

Но еще большим шоком была для Леры новость о том, что Эм-Эм зовут Михаил Михайлович: точно так же, как и ее отца!

Поэтому, собственно, и Эм-Эм, что было логично.

Так же, как в ее случае и Лера К.

Главный «Бульвар-экспресса» не бездействовал, на телевидении в ток-шоу замелькала новая Лена К., которая была как две капли воды похожа на Леру и, как стало понятно с ее первых слов, оказавшаяся куклой в витрине.

Пластиковой куклой.

Но все это Леру не особо интересовало – разрываясь между Феденькой и домом, она только ночью находила время, чтобы продолжать работать над своим проектом.

Для презентации одному могущественному медиабоссу им требовалась не просто концепция, а уже готовая серия репортажей.

Причем репортажей, отталкивающихся от реальных событий и ставивших в центр повествования реальных людей.

И с хеппи-эндом.

Федор Б. Крылов, которого Главный, как и предсказывала Лера, уволить не посмел, в особенности теперь, после ухода Эм-Эм, многим рисковал, ввязавшись в происки сразу трех пропавших без вести: Эм-Эм, уходя, не желая мелочиться, прихватил с собой сразу целый мешок писем читателей для Лены К.

Одна только сортировка и анализ возможных дел заняли много времени, а новая Лена К. уже обзавелась собственной программой на радио, где консультировала тех, кто искал родственников, и презентовала сенсационные подробности раскрытых дел.

Дела были фиктивные, а звонившие в программу родственники – актерами.

* * *

Федор, потирая руки, как-то ей сообщил:

– Рейтинги стремительно падают, Главный уже намерен заменить нынешнюю Лену К. на новую. Она ведь дура дурой, даже правильно по-русски говорить не умеет!

– И как он объяснит публике появление нового лица? – поинтересовалась Лера исключительно для приличия. – Пластическая операция?

– Ну, на телевидение ее больше не приглашают, а ведущей радиопрограммы неважно, какое у нее лицо. Но народ ведь скумекал, что его «обувают» по полной, и требует возвращения старой Лены К., то есть тебя! А денежки у Главного заканчиваются, новая же прибыль заставляет себя ждать. Думаю, роковой финал неминуем!

Так и вышло, в особенности когда многие неаппетитные подробности махинаций Главного и обмана читателей «Бульвар-экспресса» вышли сразу в двух конкурирующих изданиях.

Автором разоблачений был Федор, чем ужасно гордился.

Вслед за этим проект «Лена К.» по причине нерентабельности был закрыт, и радиопрограмма прекратила существование. Главный же укатил куда-то на Коста-дель-Соль лечить ишиас и снимать стресс в волнах Средиземного моря.

Но Леру бесславный конец проекта, который был вообще-то когда-то ее собственным, ничуть не занимал. Вся энергия уходила на ее новый проект.

Тот самый, который она разрабатывала вместе с Эм-Эм.

Причем они сразу, чтобы в будущем это не стояло между ними, заключили соглашение: права на новый проект «Лера К.» и прибыль от него, если такая вообще будет иметь место, делилась строго пополам.

* * *

Эм-Эм был неисчерпаемым кладезем кадров: в квартире Леры, на кухне, заседала новая команда: молодой прыткий Кузя, зеленоволосая, с кольцом в носу, Фекла, рыжеволосые близнецы Аркаша и Степаша, а также одышливая Нина Олеговна, являвшаяся гением организационных процессов.

Все это были знакомые, коллеги, знакомые коллег или коллеги знакомых из обширного мира желтой – и не только – прессы, в которой Эм-Эм чувствовал себя, как рыба в воде. Он даже отошел от своих правил и теперь выдавал то одну, то две, то сразу три фразы.

Помимо молодой (и не очень) журналистской поросли Эм-Эм задействовал своего сына, работавшего в пожарной инспекции, своего племянника, служившего в столичной милиции, и свою крестницу, занимавшую важный пост в одной из префектур округа.

Команда получилась убойная. Вернее, отдел.

Лера, которая с благословения Эм-Эм переняла роль руководительницы этого Убойного отдела, оставив Феденьку в соседней комнате спать (и положив перед собой бебифон), объясняла детали одного из трех дел, отобранных ею для составления портфолио.

Того самого, которое надлежало презентовать медиабоссу. Причем, с учетом фарсовой истории с Леной К., Лера К. не имела права использовать обманные трюки и выдуманные сюжетные линии.

Все должно быть реальным.

Раздав досье, Лера произнесла:

– Итак, мы имеем дело со странным исчезновением Алевтины Сергеевны из подмосковной Коломны, которая в сентябре прошлого года, сказав мужу, что сходит в расположенный в пятидесяти метрах от их дома магазин за хлебом, отправилась туда в халате, тапочках и бигуди – и как в воду канула…

* * *

Медиабосс оказался еще более суровым, чем Лера знала его с экранов телевизора, где он время от времени мелькал.

В сопровождении Эм-Эм она попала в святая святых: безразмерный кабинет медиабосса на последнем этаже одной из стеклянных бизнес-башен столицы.

Тот, не поднимаясь им навстречу, насуплено произнес:

– Садитесь!

Это была не просьба, а приказ.

Лера, испытывая неприятное чувство, опустилась на жесткое сиденье дизайнерского стула. Эм-Эм, лицо которого сморщилось больше обычного, явно тоже испытывал трепет.

– Итак, перейдем сразу к делу, – сказал медиабосс. – Я через два часа улетаю на чартере в Лондон. Что же, я прочитал ваши наброски…

Набросками он именовал три профессионально написанные и художественно оформленные статьи-расследования, которые стали плодом почти четырехмесячного упорного труда Убойного отдела.

Он замолчал и вперил взгляд своих водянистых глаз в Леру.

– О вас ходит много всяких историй! – заявил он без тени улыбки, и Лера, понимая, что он пригласил их для того, чтобы превратить в фарш, а потом отбыть на чартере в Лондон, и, следовательно, терять уже больше нечего, дерзко ответила:

– А о вас еще больше!

Медиабосс хмыкнул, встал из-за своего гигантского стола, прошелся вдоль нескончаемого, казалось, уходившего за горизонт панорамного окна своего кабинета, который был чуть больше Княжества Монако и чуть меньше Княжества Лихтенштейн.