— Господа, — отвечал вопрошаемый тоном, более серьёзным, чем раньше, — я удовлетворю все ваши вопросы, ответив на один. Я просто-напросто приехал сегодня из старого замка, который виден в это окно.

— Из Бренского замка! — вскричал полковник.

— Именно; а так как он стоит на завоёванной земле, то я осмелюсь просить завоевателя подтвердить условие, в силу которого он нанят моим отцом.

Он вынул бумагу из своего зелёного колета и подал её графу, который написал внизу «утверждаю» и приложил свою подпись.

— Разве вы действительно уже разместились в замке? — сказал граф Робер, возвращая Морису акт.

— С прошлой ночи; я приехал за два часа до отца и сестры.

— Как могло случиться, что Леви, которому я поручал начальство на время экспедиции, пропустил вас через нашу линию, не подав мне о том рапорта? — удивился полковник.

Факт, который доказывал недостаток бдительности со стороны подчинённых, невольно напомнил ему об ответственности, возложенной на него службой.

— Не обвиняйте никого из ваших офицеров, граф. Владелец Бренского замка снабдил меня подробным планом за наёмную плату, которую можно было бы считать рискованными деньгами. Этот старый феодальный замок имеет, как и все подобные замки, подземные ходы. Выход одного из них находится за чертою вашего стана. Этим путём сначала я, а потом Валентина и мой отец пробрались в наше временное жилище.

— Да этим путём господа австрийцы, пожалуй, могли бы доставить нам гораздо менее приятную неожиданность и посетить нас невзначай! Вы мне укажете этот ход, друг Морис; я поставлю там часовых.

— Охотно, полковник. Однако прежде мне надо обратить ваше внимание на вопрос поважнее.

— На какой?

— Он относится и к вам, майор, и к вам тоже, поручик.

— В самом деле? — сказал Анри.

Урбен молчал, но устремил на Мориса вопросительный взор.

— Друзья мои — вы дали мне право назваться вашим другом — за собственными действиями вам следует наблюдать более, чем за неприятелем.

— Это почему?! — вскричал Робер с невольным беспокойством.

— Потому что кардинал зорко следит за вами.

При этих словах граф нахмурил брови, виконт глухо пробормотал ругательство, а кавалер закусил свой тонкий ус.

— Объяснитесь, — сказал Робер, первый приняв спокойный вид.

— Господа, — начал Лагравер тоном, исполненным чувства, который составлял резкую противоположность со счастливой беззаботностью, выказанной им до тех пор, — с моим весёлым нравом мне свойственно передавать лишь одни добрые вести, почему я и откладывал, насколько мог, роль зловещего прорицателя, которую вынужден взять на себя. И надо же, чтоб по роковому приговору судьбы я первым исполнял её именно в отношении тех, кому желал бы приносить только радость и счастье.

— Говорите, мы достаточно тверды, чтобы слышать всё, — сказал холодно полковник, когда Лагравер остановился, как бы вследствие тягостной нерешимости.

— И достаточно смелы, чтобы не опасаться ничего, — прибавил майор, взор которого сверкнул гордою отвагою.

Молчаливый поручик только подёргивал рукоятку своего кинжала.

— Вы, верно, удивляетесь, — начал тот, кто назвался Морисом де Лагравером, — что я не отдал вам ещё письма вашей сестры. Не сделал я этого, потому что мой рассказ должен служить ему предисловием. Я теперь прямо из Парижа, куда меня отправил отец в надежде, что там я составлю себе хорошую карьеру, благодаря покровительству моего дяди по матери, простого капуцина и даже лишённого приората, но капеллана герцога Орлеанского.

— Дом Грело! — вскричали в один голос Робер и Анри.

— Его самого. Так как он служит посредником между Монсеньором Гастоном и вашей сестрою, я через него и проник в монастырь визитандинок, чтобы словесно передать ей дружеский поклон моей милой Валентины. Но знаете ли, что предложил мне дом Грело однажды, когда счёл меня заражённым двумя недугами, убийственными для человеческой совести — любовью и честолюбием? «Племянник, — сказал он мне, — хочешь ли ты, несмотря на свой мелкий дворянский род, не только жениться на прекрасной Камилле, но ещё наследовать всё имение её братьев с их титулом вдобавок? Отправляйся в действующую армию и сойдись с де Тремами. В качестве брата Валентины тебе не трудно будет вкрасться в их доверие. Выведай у них тайный смысл тех фраз из их переписки с сестрою, которые она передаёт этому неутомимому заговорщику — герцогу Орлеанскому, и когда они откроют тебе ключ их условной корреспонденции, то сообщи его мне, племянник. В глазах наивной пансионерки визитандинок я сниму с тебя всю ответственность за эту измену, положись в том на меня. Невинный, как агнец, в гибели её родных, тебе только стоит предложить ей руку, чтобы она приняла её, когда кардинал наградит тебя титулом и имением её покойных братьев». «Вы можете на меня рассчитывать, дядя», — ответил я и, пользуясь его возмутительной верой в мою низость, я при первом свидании с глазу на глаз рассказал вашей сестре о гнусном замысле изменника выдать своего господина и вас. В ту же ночь я выехал из Парижа, чтобы успеть вас предупредить. И вот я здесь... с письмами подруги Валентины, которые должны вам служить порукою в моей искренности.

Он подал письма, из которых одно написано было под его диктовку в монастыре визитандинок и в которых Камилла просила братьев довериться Морису де Лаграверу как единственному спасителю.

Сначала полковник прочёл эти строки, в которых нежная озабоченность о братьях сказывалась красноречиво, несмотря на небрежность слога, и слепая вера пишущей имела к подателю письма непреодолимую силу убедительности. Робер передал эти строки Урбену и Анри. Все трое простояли с минуту в глубокой и грустной задумчивости. Сквозь свои опущенные, длинные ресницы четвёртое действующее лицо этой странной сцены следило за братьями внимательным взором.

— Это кораблекрушение почти у самой гавани, — тихо сказал Робер де Трем.

— В том только случае, если бы я приехал слишком поздно, чтобы остеречь вас от подводного камня, — заметил Морис.

— Теперь мне невозможно через переписку с сестрой уведомлять принца о моих действиях!

— Верно. С одной стороны, мой дядя, дом Грело, по приказанию Красного Рака не передаст в точности Месье всего того, что сестра ваша поручит ему сказать от вас. С другой, она сама, предупреждённая мною, конечно, не проронит ни слова бывшему приору в убеждении, что он тотчас перескажет всё вашему врагу Ришелье. И наконец, все ваши письма, куда бы они адресованы ни были, непременно будут прочтены кардиналом.

— Какое несчастье, — сказал полковник с унынием. — Именно сегодня мне через Камиллу надо было передать монсеньору Гастону известие, по которому он мог бы принять меры для успеха нашего предприятия.

— На что решиться? Мы, вероятно, теперь окружены шпионами, — пробормотал с гневом майор.

— И нас собираются... — осторожный поручик не договорил, но рукою сделал такое движение, как будто повёртывал ключ в замке, и тем вполне пояснил свою мысль.