— Конечно, — расхрабрилась и сдержанно улыбнулась, облокачиваясь спиной на диван. Загадочно рассматривала меня с ног до головы, когда я протянул ей среднего размера прямоугольную коробочку.

— Надеюсь, это не деньги, — уже уверенней улыбнулась, а я мысленно выдохнул — все чаще шутила.

А открыв коробку, она засветилась ярче, чем Сириус. Прикрыла рот руками и сорвалась с места, повалив меня на диван.

— Это Рим, как ты узнал, что это моя мечта? — открытая и такая моя улыбка наконец-то украсила нежные черты лица.

— Я же твой сталкер, забыла? Всегда очень внимательно слушал любую информацию о тебе, — проговорил и поцеловал Аню в лоб. — Где мой подарок?

Она засмеялась и побежала в комнату, а спустя пару минут довольная выбежала ко мне, пряча что-то очень маленькое за спиной.

— Я знаю, что у тебя все есть. И это вдвойне сложнее — выбрать то, что тебе будет нужно. Но я хотела, чтобы у тебя было то, что будет напоминать обо мне всегда, пусть это будет оберегом, — я открыл коробку и увидел крестик на мощной серебряной цепи. — Ты главное береги себя и носи его, так мне будет спокойнее.

Я с трудом проглотил вязкую слюну и, не раздумывая, надел подарок, приятно холодивший кожу.

— Спасибо.

* * *

Никогда ещё раннее пробуждение не вызывало стол ко положительных эмоций.

— Тебе чай? — уткнулся в яремную венку и слегла провел языком, жадно ловя рваный вздох своей девочки.

Аня выгнулась, утыкаясь мне в пах, на что я немедленно отреагировал влажным поцелуем в скулу.

— Борь, ты же по делам собирался? М? — качнула бедрами, нсаживаясь на бугор в штанах. Да, знай наших.

— Вот сделаю тебе чай и поеду, — сжал напоследок потяжелевшую грудь, и в душе порадовался, что Аня по чуть-чуть приходила в себя, больше ела, меньше плакала. Да, кошмары оставались, однако мы несмотря ни на что просыпались и вместе проходили снова и снова один и тот же сценарий «дыши глубоко и смотри на меня».

Приготовил чай и сжав напоследок в крепких объятиях, уехал к Бродяге «для разговора», как он сказал, но думаю, мне просто должны были обозначить новые условия. За окном валил снег, да такой, что Одессе и не думалось и не гадалось подобное лицезреть этой зимой. Передние колеса засасывало в нерасчищенные заносы на дороге, но машина справлялась с нагрузкой.

Улыбаясь без причины, потянулся к бардачку, выудил оттуда коробочку, и вновь бегло осмотрел кольцо. Подойдёт. Я три раза замерял во сне ее палец нитью.

Положил во внутренний карман, чтобы вновь не забыть спрятать, когда вдруг навстречу выскочил спорткар, и я резко дёрнул руль. Что точно нельзя было делать при такой скользкой дороге.

Машину откинуло вбок и закрутило на неочищенной трассе за городом. Я пытался выйти из заноса, но удар сбоку нарушил все планы. Сознание померкло, а противный и до боли знакомый металлический привкус наполнил рот.

Я выпала из жизни, пока вновь и вновь прокручивала события годичной давности, стоя у железных шкафчиков. И сегодняшние слова. Смешалось все.

«Не гробь себя».

«Не делай этого».

Как в замедленной съемке. Радости, печали, взлеты и падения. Как много пережила и как много еще предстоит. В сердце больно впивалась очередная игла, насквозь прошлась по телу. Как же больно смотреть в родные глаза и не сметь подойти и обнять, как раньше. Не коснуться губами отросшей щетины, не впиться носом в яремную вену, жадно вдыхая мускусный запах, навсегда отпечатавшийся в моих легких.

Увидела его и снова медленно умирала. Особенно от сказанных невпопад слов. Разве так бывает, что человек может одной лишь фразой заставить меня ненавидеть саму себя еще больше? Как будто мало и того, что есть.

— Ань, ты в порядке? — в последний раз больно зажмурилась и наконец привела в порядок сбившееся дыхание как раз в тот момент, когда моего плеча коснулись.

— Да, Маш, в порядке, все отлично, — повернулась и посмотрела на нее словно ничего в моей жизни не произошло.

— По вам обоим не скажешь, милая.

Очень проницательно. Очень. Я ушла сама, сама пыталась справиться со всем, у меня не вышло, теперь бегу со всех ног от самой себя, и на ходу почти ломаю шею.

— За всей своей болью ты сможешь не заметить самого главного — того, чего глазами точно никогда не увидишь, — девушка печально посмотрела на меня и расстроенно пожала плечами.

— Это была не жизнь, я доканывала его СВОИМИ бесконечными проблемами, он ходил как тень.

— Ты просто сдалась, — прошептала и вышла из раздевалки, напоследок кинув в меня ещё один камень. — И отрезала путь к счастью для вас обоих. В этой ситуации мне жаль лишь Борю.

И камень догнал меня, пришелся по самой макушке. С трудом проглотила подступавшие к горлу рыдания, и остервенело пыталась засунуть в сумку форму и привести себя в порядок. Для кого? Зачем? Чтобы он не увидел моих слез. И чтобы он ничего не понял.

Не разбирая дороги брела в сторону парковки, с силой сжимая пошарпанную ручку спортивной сумки одной рукой и кожаный ремешок клатча другой. Трение приносило легкую, но довольно отрезвляющую боль.

— Стоямба, — путь преградил Бачинский собственной персоной. — А куда это мы навострили лыжи в таком видосике? — сияющая улыбка и как всегда опрятный вид. В этом весь Андрей.

— На смертную казнь, — безэмоционально прошептала и обошла преграду.

— Подвезите меня, прекрасная синьорита, — одна фраза, а меня откинуло на год назад как раз в тот момент, где я стояла сраженная незнакомыми эмоциями к человеку, которого позже полюбила больше, чем кого-либо в этой жизни.

Губы дрогнули от нахлынувших эмоций. Повернулась и коротко кинула:

— Поехали.

Стоило ли уточнять, как именно не рад был компании Боря? Но ни слова в упрек, лишь испепеляющий взгляд карих глаз, что так часто грели меня раньше в минуты особой печали и радости.

— Ребят, когда свадьба? — кто мог еще настолько бесцеремонно подлить масла в пламя? Андрей. Я машинально глянула на правую руку, где еще недавно красовалось подаренное Борей кольцо. Нервный импульс заставил руку дрогнуть, что не укрылось от внимания главного наблюдателя.

— Андрей, иногда тебе стоит захлопнуть варежку, — боковым зрением заметила, с какой силой он сжимал руль. Брови сошлись на переносице, на секунду показалось, что он весь побледнел, но лишь на секунду.

В следующий момент я уже не могла ни о чем подумать, потому что машину подкинуло и перевернуло. Боря резко вскинул руку, не давая мне вылететь в лобовое стекло. Последнее, что увидела — губы, что шептали «держись».

Покой и легкость — именно это ощущала, плыла себе по течению, мягко обволакивающему тело, пока настойчивые крики не ворвались в сознание, а интенсивные рывки тела не заставили меня разлепить веки и уставиться на перекошенное лицо Андрея.