— Твою мать, — убежденно сказал Марвин, забирая фонарь и отправляясь в дом. — Эдак ведь запросто можно рехнуться! И заблудиться в реальностях, выясняя, которая из них самая натуральная. Тьфу ты.

Запереть дверь он, разумеется, забыл.

Проснулся Марвин оттого, что в доме вдруг стало шумно: из коридора доносились топот, ругань и громкие переговоры. На кухне загремели чем-то железным, скорей всего разбросанными кастрюлями; по стенам коридора забегали суетливые фонарные зайчики.

— Кухня, чисто! — крикнули в коридоре. — Оружейка, чисто!

Сразу затем в комнату вломились солдаты, человек пять-шесть, Марвин не считал: ослепительный свет ручных фонариков уткнулся ему в лицо.

— Лежать, не двигаться! — проорал кто-то из бойцов. — Руки за голову!

Марвин послушно положил руки под голову, закрыл глаза — все равно ничего не видно, все равно придется ждать, когда солдаты успокоятся и начнется допрос. А в том, что он начнется, Марвин был абсолютно уверен.

— Господин унтер-лейтенант, тут двое, — доложил тот же голос. — Вроде бы гражданские. Что прикажете делать?

— Разберемся, — отозвался из коридора унтер-лейтенант. — Ефрейтор и вы двое, проверить помещение. Остальным оружие не убирать, держать задержанных под прицелом. Эй, оборванцы, — войдя в комнату, повысил голос унтер, — хватит валяться, ну-ка встали, и чтоб руки по швам, никаких вольностей! Стреляем без предупреждения.

Марвин нарочито медленно встал с лежака, незачем злить вооруженных людей. Спать ему и Далию пришлось одетыми, в доме не нашлось ничего подходящего, чтобы укрыться, потому вид у Марвина был изрядно помятый. Показав пустые руки, он осторожно подтянул сползшие брюки и плотнее запахнул куртку.

Бойцы торопливо разошлись по комнате, наконец-то перестав слепить Марвина фонариками. Быстро осмотрев нехитрую обстановку, ефрейтор доложил начальнику:

— Чисто! И еще — они, господин унтер-лейтенант, бюст верховного президента разгрохали, вдребезги.

— Ничего мы не грохали, — немедленно возмутился Далий, — оно так и было. До нас постарались.

Марвин скосил взгляд на напарника. Увиденное его не потрясло, что-то в этом роде он и ожидал: Далий выглядел точь-в-точь как тогда, когда Марвин с ним впервые повстречался. Ни заостренных ушей, ни длинного разреза глаз, да и кожа приобрела нормальный человеческий цвет — насколько мог разглядеть Марвин в отраженном фонарном свете.

— Молчать. — Унтер сел на табурет, закинул ногу на ногу. — Говорить будешь, когда я разрешу.

Рослый унтер-офицер был одет так же, как и солдаты: мешковатая форма непонятного в полумраке цвета, скорей всего серого; мягкая фуражка с квадратным козырьком, высокие шнурованные ботинки. Сходство дополняло висевшее на плече оружие, похожее на известные Марвину армейские пистоли, но крупнее, с нелепо коротким стволом и далеко торчащим из рукояти коробчатым магазином.

Единственное отличие офицера от рядовых состояло в том, что он командовал. И это было чертовски плохо — Марвин прекрасно знал, когда и почему командиры выглядят неотличимо от бойцов. На диверсантов гости не походили, слишком уверенно себя вели, да и нечего здесь взрывать, в лесу-то. Значит, оставался только один вариант — спецзадание, связанное с риском для жизни. А потому церемониться с применением оружия никто из военных не станет.

— Обыскать, — приказал унтер, разглядывая валявшийся на столе посох Далия и оставленный Марвином кинжал в ножнах. — Все найденное ко мне.

Через минуту рядом с посохом лежали камуфляжная кепка Марвина, грязный носовой платок и дальнофон негора, больше в карманах видящего ничего не обнаружилось. Браслет на руке Марвина обыскивающий боец или не заметил, или посчитал дешевой безделушкой.

У Далия тоже ничего не нашлось, даже любимых жевательных резинок: вид у напарника с вывернутыми карманами был недоумевающий и огорченный. Скорей всего из-за того, что он был уверен в запасе жвачек, а их, увы, не осталось.

«Если вести себя правильно, — с надеждой подумал Марвин, — и если повезет, то, возможно, мы выкрутимся». Единственное, что его беспокоило, это дальнофон: нужно было срочно придумать какую-нибудь легенду для аппарата, не объяснять же унтеру истинное назначение устройства. Может неправильно понять.

Как ни странно, дальнофон офицера не заинтересовал, он лишь скользнул по нему бесстрастным взглядом. Зато кривой кинжал вызвал несомненное любопытство — унтер внимательно осмотрел клинок, потрогал пальцем заточку и, хмыкнув, вложил оружие назад в ножны.

— Кто такие? — Унтер встал, сложил руки за спиной. — Где документы? Почему находитесь в контрольной зоне? С какой целью пробрались сюда?

Пока Марвин собирался с мыслями, Далий успел опередить старшего:

— Мы — туристы! Ходим по родным краям, любуемся природой и всякое такое. Вот, немного заблудились, вышли к заброшенному дому и остались ночевать.

— Где же ваши рюкзаки, туристы? — насмешливо поинтересовался унтер. — С провиантом и прочим необходимым. Что-то я их здесь не видел.

— А мы — туристы-экстремалы, — уточнил Далий. — Странники. Питаемся чем придется, корешками всякими, ягодами, грибами.

— Грибами, говоришь? — задумчиво повторил унтер. — Забавно.

Марвин прекрасно понимал, что офицер не верит ни единому слову Далия, что он пытается разобраться, кто на самом деле стоит перед ним. И имеют ли задержанные какое-нибудь отношение к его заданию.

— В минусовник ходили? — вдруг резко спросил унтер. — Отвечай быстро, да или нет? Нусов кинжалом резали?

— Никак нет, — поедая взглядом офицера, отрезал Далий. — Только по грибы-ягоды. Зачем нам нусы, вовсе они ни к чему.

— По мне, — повысил голос унтер-офицер, — чем меньше этой заразы, тем лучше. Будь моя воля, я бы их всех уничтожил! Согласен со мной?

— Затрудняюсь ответить. — Далий пожал плечами. — Типа как скажете, вам виднее. Мы-то мирные люди, избегаем неприятностей.

Унтер оперся рукой о стол — и только Марвин смог увидеть, как опасно вспыхнул оказавшийся вблизи от его ладони посох. Очень-очень вблизи, кинжальный клинок не пройдет.

— Где ваш третий? Который с бесовской рожей? — отрывисто пролаял офицер. — Отвечать!

Далий беспомощно глянул на Марвина, мол, я сделал все что мог, давай теперь ты, начальник. А то ведь загремим под фанфары, однозначно! Но вмешаться в допрос и что-либо изменить Марвин не успел.

Унтер коснулся посоха.

Комнату осветила яркая вспышка, раздался шипящий треск и одновременно с ним отчаянный вопль; отлетевший по высокой дуге унтер с силой впечатался спиной в стену.

Марвин резко повалил Далия на пол, упал рядом с ним. В тот же миг бойцы открыли частый огонь, помещение наполнилось грохотом и пороховым дымом. К счастью, ослепленные вспышкой бойцы стреляли не в лежащих, а туда, где они только что стояли. Пули с дробным звуком вколачивались в стены, выбрасывая фонтанчики известковой пыли; изредка попадая в посох, они с визгом рикошетили куда придется.