— Не могу, — прошептала она, и Маркус впервые видел на её лице страх. Риана ждала удара. Наказания за отказ.

— Ты не помнишь меня?

Риана покачала головой.

— Ложь, — сказала она и отвела глаза в сторону.

— Что — ложь?

— Ты — ложь.

Маркус начал догадываться, что имеет в виду Риана. Он снова взял её за подбородок и поднял лицом к себе. Потом наклонился и осторожно коснулся губами её губ — потрескавшихся, искусанных, сухих. Риана затряслась ещё сильнее.

— Я — не ложь, — сказал Маркус, не отстраняясь. — Я — здесь. И нам надо идти.

Не удержавшись, Цебитар освободил одну руку и провёл пальцами по волосам валькирии. Они всё ещё были шелковистыми, несмотря на то, что местами их покрывали кровь и слизь.

— Сон, — пробормотала Риана, снова отворачиваясь. — Уже видела.

Маркус вздохнул. Спорить не было времени, перспектива драться с охраной и следить за тронувшейся валькирией ему не улыбалась, так что он покрепче перехватил Риану за талию, вскинул на плечо и торопливо пошёл прочь.

Несмотря на приказ, Клемента ждала его у выхода.

— Я же сказал уходить, если будет шум… Ладно. Не важно, — Маркус вздохнул.

Гетера спешилась и протянула руки, предлагая ему помощь.

Маркус покачал головой.

— Риана не сможет ехать сама.

Не тратя более времени на разговоры, патриций вскочил в седло — с такой ношей это было не очень просто, но терпимо — и постарался усадить Риану перед собой. Та походила на огромного младенца, смотревшего вокруг бессмысленными глазами. «А ещё, — подумал даэв, — на Вайне…».

Маркус поморщился. Клемента протянула ему поводья.

— Бросай яблочную, — он кивнул на кобылу, которой не досталось всадника. — Надо спешить.

Клемента упорно покачала головой. Вскочив в седло, она взяла за поводья обеих лошадей и дала шпоры. Маркус последовал её примеру.

— Не пойму, Цебитар, ты дурак или самоубийца? Так или иначе, я не с тобой.

Сон? Или сном была боль? Риана попробовала шевельнуть рукой. Нет, боль была явью…

— Ты так много говоришь, Сант.

— Разгромить дом помощника префекта. Лучше б ты тоже научился с людьми говорить.

Шум. Боль. По всему телу она взрывается алыми всполохами. Стон? «Нет, это не могу стонать я».

— Ты такой умный, Сант … — Цебитар замолчал, и тон его резко изменился. — У меня дела. Я не собираюсь спорить с тобой всю ночь.

Хлопнула дверь.

Спустя несколько мгновений твердые руки убрали волосы с шеи валькирии, и что-то мягкое коснулось позвонка ниже затылка. По всему телу прошла волна дрожи, и Риана удостоверилась, что больше не спит. По крайней мере, сил повернуть голову и посмотреть на Цебитара ей хватило.

— Что ты делаешь? — голос валькирия всё ещё был слаб.

— Проверяю, проснулась ли ты, — на лице Маркуса заиграла хитрая улыбка, от чего он как обычно стал похож на довольного толстого кота.

Риана слабо улыбнулась в ответ. Так слабо, что не была уверена, отразилась ли эта улыбка на её лице или существовала только в мыслях.

— Всё-таки от тебя очень много шума, — сказала она.

Маркус поднял брови.

— Зачем ты разнёс особняк Флавия?

Маркус не ответил. Вместо этого он наклонился и поцеловал Риану в висок.

Потом обошёл постель и, усевшись на неё с ногами, облокотился спиной о подушки. Взял валькирию за плечи и осторожно притянул к себе.

— Больше никуда тебя не отпущу, — сказал он и аккуратно провёл пальцами по израненной спине.

Вопреки всякой логике там, где пальцы даэва касались истерзанной кожи, зарождалось приятное тепло. «Магия», — подумала валькирия. Она послушно опустила голову на грудь патриция и снова закрыла глаза.

Проснувшись, Риана обнаружила, что кто-то перебирает её волосы, а саднящее тело укрыто лёгким покрывалом. Это казалось странным с любых сторон, и она открыла глаза.

Маркус сидел рядом в одних только, перепачканных кровью, штанах. Заметив пристальный взгляд голубых глаз, он отстранился и убрал руку. Риана слабо улыбнулась, таким забавным было выражение лица командора.

— Я не мог уснуть, — сказал патриций, будто извиняясь.

Улыбка валькирии стала печальной.

— Как ты себя чувствуешь? — продолжил Цебитар.

Риана отвернулась и сжала кулаки. Воспоминания нахлынули скопом, так что не удавалось в них разобраться. Она инстинктивно коснулась пальцами самого нового шрама — на щеке — в тщетной надежде, что всё-таки это был сон.

Риана медленно вдохнула и со свистом выдохнула воздух, и лишь потом ответила. Только так она могла надеяться, что Маркус не заметит её состояния.

— Смертельных повреждений нет.

— Я обработал те раны, до которых дотянулся. Не хотел тревожить тебя, пока ты спишь.

— Встать! Через туман сна прорывается щелчок кнута. Что-то мягкое проникает в рот, тут же твердея. Она поднимается на колени и принимается сосать.

— Вот так должны просыпаться валькирии!

Риана сжала зубы.

— Спасибо.

Маркус не удержался и провёл пальцами вдоль шрама на её щеке.

— Тебя не портит. Но я надеюсь, что он заживёт.

Риана снова попыталась изобразить улыбку, но вышло не очень хорошо. Маркус прокашлялся.

— Нужно… обработать остальные раны. Повернись на живот.

— Повернись! — Она послушно переворачивается на живот.

— Зад выше, да работай, работай! — плеть врезается в плечи, круша на пути тонкие косточки крыльев.

Она хотела было возразить, но понять было нетрудно — патриций прав. Риана молча перевернулась и спрятала лицо в подушке.

Ничего не происходило. Маркус на несколько секунд исчез. Затем плеча коснулись пальцы, покрытые прохладной мазью.

Маркус не столько втирал мазь, сколько исследовал тонкую кожу. Она совсем не походила на детскую нежную кожу Вайне, но и грубой её назвать патриций не мог. Мягкая, будто шёлк, слегка шершавая, как дорогая замша. И на этой драгоценной текстуре — тут и там — рваные раны от кнута. Не удержавшись, Маркус наклонился и коснулся губами плеча, пробуя вкус. Сладковатая. Даже у самых дорогих женщин кожа была солёной, пропитанной потом.

Риана вздрогнула и подняла голову, пытаясь через плечо разглядеть, что делает Маркус, но тот уже продолжал втирать мазь, постепенно опускаясь вдоль спины.

Валькирия снова вздрогнула, когда влажные пальцы скользнули по ягодицам. Воспоминания рванули на поверхность, как воды реки, прорывающей плотину.