оттуда же возвращающийся, не могло быть никем, кроме солнечного бога. Ирония судьбы заключалась в том, что один из настоящих создателей вселенной в это время находился в золотой клетке, где-то недалеко от солнечной дуги. Не знаю, как обстоит с воздаянием в макромире, но в нашем микромире все остается по-прежнему.

Вокруг решетки, огораживающей световой луч, стояли жрецы и… возносили молитвы солнечному богу Виракоче, видимо. По крайней мере, они стояли недвижимо, протягивая ладони в сторону луча и беззвучно шевелили губами.

Мы с Урумбо присоединились к жрецам. Я скосил глаза, надеясь в месте выхода светового луча разглядеть протечку во времени: линяющее и облезающее пространство, — но увидел лишь дыру в полу, из которой выходил и в которую входил луч. Кроме дыры, ничего не было. Значит, протечка находится ниже, в подвальном помещении. Там же световой луч генерирует пейнтбольные маркеры и мрукси, заодно и транслятор, с помощью которого мрукси озвучиваются.

По кругу жрецов пошла чаша с напитком. Я подумал, что меня хотят отравить, но жрецы смело отхлебывали из чаши, затем передавали чашу соседу.

Я сделал осторожный глоток. Напиток сразу ударил в голову. Перед моими глазами заплясали мыльные пузыри. Нависшая над жреческим кружком солнечная дуга изогнулась еще больше, затем перекрутилась, и передо мной предстал солнечный бог Виракоча собственной персоной.

Протуберанцем, исходящим от Виракочи, меня отнесло метров на десять в сторону. Вышло так, что жрецы продолжали стоять вокруг побледневшей дуги, а мы с Виракоча оказались в стороне и начали благонамеренную беседу. Что интересно, беседовали мы не вдвоем, а втроем. Третьим был мой внутренний голос. Тем не менее Виракоча запросто обращался к нему, как к реальному собеседнику: спорил и поучал, — в общем, реагировал на мой внутренний голос подобно тому, как реагировал на меня.

— Зачем вы, двое, хотите уничтожить световую дугу? — спросил Виракоча.

— Протечка во времени должна быть ликвидирована, — пояснил я.

— Иначе вселенная будет демонтирована, — добавил мой внутренний голос.

Черт возьми, приятно петь со своим внутренним голосом в унисон!

— Без солнечной дуги инки утеряют веру, — сказал Виракоча. — Этого нельзя допустить. Каждый народ должен во что-то верить, хотя бы в солнечное божество.

— Да инкам и с солнечной дугой хана! — горячо возразил я. — Испанские конкистадоры на подходе! Писарро наступает! Через несколько недель империя инков будет уничтожена, а твой храм, многоуважаемый Виракоча, разрушен. Цивилизованные люди разрушают все, до чего в силах дотянуться.

— Испанцам не разрушить солнечную дугу, — возразил солнечный бог.

— Зато кенгуру запросто разрушат! — заорал внутренний голос. — Ты что, в самом деле не понимаешь?! Вселенная будет демонтирована нашими создателями в облике кенгуру. Кажется, нормально объясняю.

— Тогда люди утеряют веру в меня, — резюмировал солнечный бог Виракоча, с грустью в голосе. — Будет вселенная демонтирована или не будет, бабушка надвое сказала. А веру в меня инки утеряют.

— И на солнце бывают пятна, — сострил я.

— Эгоист, — упрекнул Виракочу внутренний голос.

Солнечный бог задрожал и принял форму светящегося облака. После чего поплыл в сторону солнечной дуги и влился в нее. Световая дуга сейчас же засияла с прежней яркостью.

Мыльные пузыри, задрожав, выплыли из моих глаз, и я обнаружил себя стоящим в жреческом круге, рядом с Урумбо.

— Хорошо пошло, — молвил Верховный жрец, вытирая рукавом губы.

Я промолчал.

Жрецы начали расходиться. Урумбо произнес, обращаясь ко мне:

— Ступайте, Андрей, вас отведут в покои. Вот она отведет, — добавил Верховный жрец, кивая на Улайю, ожидающую меня в дальнем углу центральной залы.

Девчонка отвела меня в комнату в одном из храмовых помещений. Остановилась в дверях и улыбнулась:

— Здесь ты можешь отдохнуть. Если тебе понадобится что-нибудь, вроде минета, только скажи.

Я притянул девушку к себе.

«Ай-яй-яй! — попенял внутренний голос. — У тебя жена беременная.»

«Поимей совесть, — возмутился я. — В конце концов, я спасаю вселенную, причем во второй раз. Должен я получить за свои старания хотя бы крохотную компенсацию.»

Я, на следующий день

На следующий день Урумбо вызвал меня к себе и сообщил:

— Ну, Андрей? Вы видите, как замечательно получилось?! Я помог вам, а вы помогли солнечному богу Виракоче сохранить его храм. Я выполнил свои обязательства, теперь вам надлежит выполнить свои. Пожалуйста, переведите мне пророчества священного животного.

— Как пожелаете. Оставьте меня наедине со священным животным, и я переведу, что он скажет.

— Нет-нет, Андрей, — не согласился Верховный жрец. — Такого уговора не было. Что-то подсказывает мне, что не стоит оставлять вас наедине. Для того, чтобы переводить с древнейшего языка, не нужно оставаться наедине.

Я понял, что поторопился с реализацией заветного желания. Теперь Урумбо знает, что оставлять меня наедине с кенгуру небезопасно.

Разумеется, я мог попытаться первертировать Пегого в присутствии Урумбо. В конце концов, Верховного жреца недолго вырубить. Но могли помешать храмовые служители, поэтому рисковать не стоило. Если уж я получил доступ в храм солнечного божества и к самой солнечной дуге, оставалось дожидаться подходящего случая для отправки Пегого в макромир. После того, как я окажусь вблизи солнечной дуги, Пегого можно было легко вызвать обратно, для устранения протечки.

— Ладно, — согласился я. — Готов переводить. Но предупреждаю, что время разговора ограничено. Священное животное может утомиться, после чего возможны ошибки в предсказаниях.

Верховный жрец кивнул в знак понимания.

Мы прошли в помещение, в котором, в золотой клетке, содержался Пегий. С каждой нашей встречей он становился все депрессивней и депрессивней. Не хватало еще, чтобы мы уморили создателя собственной вселенной.

— Привет! — поздоровался я с кенгуру. — Как поживаешь? Тебе, по крайней мере, кормят?

— Кормить хорошо, энергия оставаться мало, — пожаловался Пегий.

— Держись, скоро я тебя отсюда вызволю.

— О чем вы говорите? — спросил Урумбо с подозрением.

— О здоровье. Священному животному нужна свобода передвижения.

— Андрей, мы договорились, что это невозможно.

— Хорошо, Урумбо. Что вы хотите узнать у священного животного?

— Хочу получить ответы на два вопроса. Вопрос первый. Когда умрет Атуальпа? Вопрос второй. Что принесут с собой белые люди на кораблях — зло или добро?

— Скажи что-нибудь, Пегий, — обратился я к Пегому на русском.

— Что сказать?

— Да что хочешь. Как там у вас в макромире, хорошо?

— Макромир хороший, — ответил Пегий задумчиво. — Но слишком строгий. Если не делать свой работа, наступать полный швахомбрий. Страшно.

— Так и не объяснишь, что такое полный швахомбрий?

— Я объяснять. Аналог в микромир отсутствовать. Не мочь сказать.

— Ну ясно.

Я обернулся к Верховному жрецу и сообщил:

— Священное животное изрекло предсказание. Когда умрет Атауальпа, точно сказать нельзя. Имеются два варианта: либо очень скоро, либо очень нескоро. Если Атауальпа умрет скоро, его убийцами станут испанские конкистадоры — приплывшие на кораблях