— Найтить протечка!

— Эй! — сказал я ему сурово. — Сначала нас закидывай в свои времена, понятно?

— Понимать, понимать! — закивал вытянутой мордой Пегий.

— Не обманешь, как в тот раз?

— Не обмануть.

Кенгуру вытянул из сумки тонкий небольшой диск и потер его. Из диска вынырнула зеленая спираль и сейчас же принялась удлиняться, ощупывая пространство. Когда спираль коснулась протечки, то сейчас же проникла в нее, затрепетав подобно отпущенной пружине. Из протечки поползли сверкающие блестки.

Протечка во времени явно готовилась принять нас в себя, после чего побледнеть и исчезнуть, во славу продолжавшего существовать мироздания.

Эпилог

Граф Орловский бился с испанским конкистадором.

Конкистадор был вооружен шпагой, тогда как граф — звездчатой булавой. Булава — оружие ближнего боя. Чтобы достать противника булавой, необходимо к противнику приблизиться, но именно это графу не удавалось. Конкистадор оказался воистину опытным бойцом. Орловскому пару раз чудом удалось избежать смерти, в последний момент отводя вражеский клинок от своего тела.

Орловский боялся признаться себе в том, что начал уставать. Адреналина в кровь выбросилось столько, что хватало с переизбытком, а противник выглядел свежим, как в самом начале боя. А ведь конкистадор совершил немалый пеший переход, в боевых доспехах и с оружием!

Бои на улицах Теночтитлана продолжались уже пару часов.

Постепенно темнело. Драка в темноте, с одной стороны, увеличивала шансы на успех, а с другой — могла обратиться в поражение. При недостатке освещения проще достать противника неожиданным ударом булавой, вместе с тем легче нарваться на встречный укол шпагой. Впрочем, для того, чтобы просто драться, в Теночтитлане оставалось достаточно светло. Здесь никогда не наступала полная тьма, за счет висящей над храмом солнечной дуги — драться можно было хоть всю ночь, до самой смерти.

Конкистадор нанес очередной выпад шпагой, и в глазах Орловского расплылись очертания предметов. Неужели он ранен? Лицо конкистадора показалось графу несколько удивленным. Казалось, конкистадор вглядывается за спину графу, а не в него самого.

Орловскому был знаком этот прием: отвлечь внимание, затем нанести решающий удар, — поэтому он не купился. Изловчившись, Орловский достал-таки конкистадора звездчатой булавой. Металлическая кольчуга заскрежетала и прогнулась. Противник был ошеломлен. Не дожидаясь, пока он опомнится, граф размозжил конкистадору голову, после чего обернулся, готовый к любым неожиданностям.

Со спины никто не подкрадывался, как Орловский и предполагал. Однако, перед своей гибелью противник не имитировал удивление, он в самом деле был удивлен — теперь Орловский понимал, чем именно.

Солнечная дуга над храмом быстро бледнела и истончалась. Через какую-то минуту она окончательно угасла. Когда от толстенной солнечной дуги остался один тонкий луч, этот луч — как будто от избыточного напряжения, совершенно внезапно — разорвался в наивысшей точке и быстро втянулся внутрь храма. Последнее светлое марево задрожало и исчезло, как будто ничего не было. На империю инков опустилась прохладная темная ночь.

Сражение на улицах Теночтитлана прекратилось. Люди — усталые, потные, озлобленные — молча смотрели на исчезновение чуда, к которому еще недавно были приобщены.

— Виракоча улетел на солнце! — закричал граф Григорий Орловский во всю глотку, испытывая новый небывалый выброс адреналина. — У нас получилось! Вселенная спасена!

После его восторженного крика люди на улицах Теночтитлана очнулись и продолжили свою смертельную битву.