Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я уже забыла, что он Вампир, улика, которую мне надо расследовать, кто-то, кого нужно бояться. Сейчас он просто мой. Я удерживаю его руки над головой, мои груди в нескольких сантиметрах от его губ. Он мой пленник. Давление растет, и не знаю, как долго смогу сдерживать его. Лукка поднимается, все глубже погружаясь в меня. Его руки лежат на моей талии, он целует мою шею, и я замедляю движения.
Его губы касаются моего уха.
– Давай, Ведьмочка.
Этой фразы почти достаточно, чтобы потерять контроль над собой. Но я еще не закончила.
Не мне кто-то будет указывать, когда кончить. Как только завершу с ним, он будет умолять меня об этом.
– Жаль, что ты не можешь укусить меня, – говорю я. Дразню его, мои движения становятся все медленнее и медленнее. Наклоняюсь в сторону, подставляя ему свою шею. – Но не хочу тебя убивать.
Я помню о склянках с противоядием, которые у меня есть. Однако нет ничего сексуального в голом мужчине, задыхающимся между твоих ног.
Его пристальный взор обращен в мою сторону.
– Может, тогда ты укусишь меня?
Я замедляюсь.
– Что?
– Испей меня. Тебе понравится.
Я сжимаюсь, толкая его глубже в себя. О, знаю, что мне это понравится. Если только вкус его крови такой же, как у его брата.
Он наклоняет голову набок, обнажая шею и чернильные узоры, поднимающиеся от плеча к уху.
– Ты не можешь навредить мне, Ведьмочка, – произносит Лукка, кладя руки мне на талию и сильнее прижимая к себе. – Хочу видеть мою кровь на твоих губах.
Не дожидаясь, когда он снова попросит, провожу языком вдоль его шеи, а затем кусаю его. Он вздрагивает, и я чувствую, как набухает его плоть внутри меня. Ему нравится боль.
Снова кусаю, впиваясь в его кожу. С первой каплей крови каждый волосок на моей руке встает дыбом. Я еле сдерживаюсь. Его кровь не похожа на сухой херес. Это чистый нектар.
Я жадно глотаю. Моя левая рука лежит на его горле, в то время как другая тянет Лукку за волосы. Он касается моих ягодиц, толкает меня в себя, пока я пью.
Мое тело двигается по всей его длине, толчки становятся быстрее, его шея багрово-красная, а мой рот скользкий от крови.
Он стонет, поднимая голову к потолку. Я целую его, крики удовольствия Лукки смешиваются с моими собственными. Его кровь на наших губах.
– Саския, – выдыхает он мне в рот.
Ногти Лукки впиваются мне в спину, когда я глотаю его кровь и двигаюсь на нем все быстрее и быстрее, пока он не содрогается в моих руках и его импульсы не проходят сквозь меня. Все мое тело напрягается, прежде чем через него проносится настоящее удовольствие. Снова, снова, и снова.
Мы падаем на кровать. Тела, запутавшиеся в одеяле. Кровь и шампанское. Оба тяжело дышим.
Воцаряется тишина. Блаженная тишина.
– Ты так и не закончил свою историю о Ведьме, – произношу я спустя некоторое время.
Лукка проводит рукой по моему бедру. Я слизываю его кровь со своей руки, как кошка. Еще слишком рано думать о том, чтобы повторить это, но все же я задумываюсь. Я бы повторила это еще раз двадцать, если вновь смогу ощутить подобное.
Он переворачивается на бок и смотрит на меня белыми, словно туман, глазами, прежде чем ответить.
– Я не могу рассказать эту историю, – произносит Лукка. – Потому что еще не знаю, чем она закончится.
Глава двадцать третья
Ставни все еще опущены. Я растягиваюсь на кровати. Лукки рядом нет. Иногда он остается в моей постели, иногда возвращается в свою комнату. Три дня назад Лукка сообщил Константину, что мне нездоровится, и я отключила оба своих телефона. Все, чем мы занимались после той ночи в клубе, это трахались. И даже когда порой удается поспать, мне снится, как я занимаюсь с ним сексом, а потом, проснувшись, мы повторяем то же самое. Вампирская кровь – прямая дорога к постоянному возбуждению.
Мне плевать на работу или на пропущенные звонки от Джексона и мамы. И как бы я ни хотела поговорить с Асель, мне плевать даже на нее. Так быть не должно, но, попробовав кровь Лукки, я только о нем и думаю… С тех пор он почти не отходит от меня.
Включаю телефон и смотрю на время: 15:45. Ни один из братьев так рано не встает. Иногда после захода солнца Константин выходит на пробежку или идет в тренажерный зал внизу. Лукку, наоборот, почти каждый вечер приходится вытаскивать из постели, чтобы он подготовился к работе.
Проснувшись несколько часов назад, я лежу и размышляю. Нет, не размышляю… беспокоюсь. Задаюсь вопросом о том, должна ли я сообщать то, что мне рассказал Лукка о наркотиках. Стоит ли мне в этом покопаться? История о вампирах, подсевших на таблетки, может быть весьма интересной, как и о безумном ночном клубе, в который меня водил Лукка. Однако Джексон послал меня сюда, чтобы расследовать убийства. Есть ли какая-то связь между всем этим?
Лукка упомянул, что у его брата есть лаборатория. Я вспоминаю, как видела камеры для заключения на частной парковке клуба в тот вечер, когда он повел меня на встречу со своим братом, и человека в белом халате, разговаривающего с Константином в его кабинете накануне похода в театр. Все эти тревожные знаки стали отчетливее вырисовываться в моей голове с тех пор, как выяснилось, что Константину нравится делать чудо-наркотики для своих друзей-Вампиров.
В этом нет никакого смысла: детали не сходятся, но мысли продолжают крутиться, словно разрушенные дома во время тайфуна. И в центре него – Лукка, ощущение его губ на моих губах, соприкосновение моего языка с его, и то, чем мы продолжали заниматься с тех пор. Знает ли Константин? Есть ли ему до этого дело?
Я уже столько времени в России, и до сих пор у меня нет истории.
Мой телефон звонит, тут же вспыхивает имя Асель. Меня охватывает чувство вины. Я не появлялась на работе. И все еще с ней не виделась.
Мой палец замирает над красным кружочком на экране, и затем я мысленно ударяю себя по лицу.
Черт возьми, Саския, что с тобой происходит? Она молода, ее парня только что убили,
