– Наверное, уже поздно, – с болью ответила Анна.

– Отзови эту… Не знаю, как ты ее сама называешь…

– Тень.

– Вызови ее, соединись с ней.

– Не могу. Она… отдельно.

– Тень должна знать свое место.

– Это только в сказках. На самом деле она приходит, когда захочет. Она уже не совсем я. Мистер Хайд ведь не был совсем как Джекил! Она долго не сможет одна, но и я не могу ее призвать.

Дмитрий вспомнил фильм про Питера Пэна, как тот охотился за своей тенью и никак не мог ее вернуть. Анна, кстати, была чем-то похожа на тамошнюю девочку Венди, которая в итоге эту тень все-таки пришила.

– Ты дала ей задание создать книгу?

– А ей не надо. Она уже появилась с этим желанием. Придет, когда сделает.

– Где она может гулять, твоя Тень?

– Не знаю. У нее есть краски, ей надо в какое-то такое место, чтобы никто не мешал. И где много Силы.

Тоже хорошо, подумал Дмитрий. Нужно мало людей, чтобы не мешали, и нужно много людей, чтобы дать Силу. Хотя вряд ли Анна думала о противоречии.

– Она может быть в музее? Там, где ты узнала про «Фуаран»?

Еще прежде, чем прозвучали слова девочки, Дмитрий сам отбросил вариант. Сумрачный двойник Анны не мог быть сильнее ее самой. А в музей девочка сама никогда бы не проникла. Кроме того, книга «Фуаран» ей была теперь не нужна, образ в голове уже сложился. Хотя Дреер слабо представлял, как идет процесс этой «малярии», должен ли источник желаемого лежать перед джинном в раскрытом виде, или же достаточно того, что есть в памяти.

– Нет. – Анна мотнула головой. – Не там. Она знает все, что знаю я.

– Чем Тень отличается от тебя?

– Ну… это просто сумрачный облик без человека. Она не может долго быть не в Сумраке. Зато ей ничего не мешает. Человек-то на ней не висит!

Дмитрий опять вспомнил тень Питера Пэна, что влезала во все щели. А потом «мертвых поэтов». Вот, значит, как эти обормоты, их сумрачные двойники, проникли в школу, несмотря на все магические барьеры. На них не висело ничего лишнего, никаких там подростков.

– Как далеко она может уйти? – продолжал допрос надзиратель.

Улица была пустынна. Немного в стороне припарковался «хюндай-акцент», на каком Дреер приехал сюда. Он не отпускал водителя, и усатый мужик ждал, пребывая в легком трансе под итальянские песни, льющиеся из магнитолы. Прохожий с белым пузатым пакетом из гастронома замедлил шаг, покосился на Дмитрия с Анной, потом снова заспешил.

Дреер поймал себя на том, что забыл опустить на них с девочкой Сферу Невнимания.

– Не знаю, – ответила Анна. – Она же не была в Питере раньше. Мы обе… Она знает только те места, где мы были вместе с вами.

Так, наставник Дреер. Дано по условиям задачи: девочка-джинн, не вполне реальная к тому же, сейчас колдует в Санкт-Петербурге, в одной из точек на карте города, которые посетила ваша развеселая группа. Дополнительные условия: большое количество остаточных человеческих эмоций и малое количество самих людей. Ночь, конечно, облегчает дело.

Музей истории религии отпадает. Петергоф – слишком далеко. Эрмитаж? Кунсткамера? Стоп…

– А ты бы куда пошла на ее месте? Что тебе больше всего запомнилось?

– Помойка, – удивленно произнесла Анна. Как будто первый раз об этом задумалась. – Ну, где мы синий мох жгли…

А три богатыря Чижов, Щукин и Федотов узнали там про Смоленское кладбище, продолжил мысль Дреер. Разумеется, не вслух.

Интересное место эта свалка.

– Едем, – коротко сказал Дмитрий. – Вот и машина как раз.

Усатый водитель тут же очнулся, завел еще не остывший мотор и аккуратно подкатил к Дрееру с девочкой.

– Полезай на заднее сиденье, не бойся, – велел Дмитрий. – А я еще звонок сделаю.

Он понимал, что теряет, возможно, драгоценную минуту, но звонить Лихареву при Анне все равно не хотел.

– Что у тебя? – бодро ответил Лихо. Похоже, он никогда не засыпал.

– Кажется, я был прав, – сказал Дреер. – По поводу джиннов.

– А что делаешь?

– Вмешиваюсь.

– Надо бы тебе дать команду «отставить», но…

– Не надо. Пожалуйста.

– Вот и я про то. Чем тебе помочь?

– Если вдруг не выйду на связь к утру – поднимите шум. Накатайте «телегу» куда следует.

– Вечно где ты, там и шум.

– Не вечно. Надеюсь, в этот раз совсем без шума.

– Амулеты с тобой?

– Кое-что уже разрядил. Был повод. Виктор Палыч, еще… У вас Интернет какой-нибудь под рукой сейчас есть?

– Есть, конечно.

– Найдите мне там одну картинку и сбросьте на телефон. Нужно. А у меня времени на поиски нет.

– Говори какую.

Запрошенная картинка пришла, когда Дмитрий уже сидел рядом с водителем, а серебристая машина мчалась по Петербургу, явно превышая скорость. Дреер тщательно отслеживал линии вероятности, и поэтому ничего не грозило ни автомобилю, ни пешеходам. Одновременно надзиратель продолжал, не оборачиваясь, допрашивать Анну, которая нахохлилась сзади.

Как сотрудник Инквизиции, Дмитрий имел полномочия привлекать людей к содействию, манипулируя сознанием и волевой сферой. Потом они ничего не помнили, зато Инквизиция щедро платила. Отсутствие болезней, исправление некоторых пробоев в ауре (то, что в просторечии зовется «кармой») – среди всего этого директива в Ночной Дозор об исключении имярек и всех его близких из вампирской лотереи выглядела бесплатным бонусом.

Хотя имярек, естественно, и не подозревал о том, что какой-то там генератор случайных чисел выбирает, быть ли ему съеденным оборотнем или упырем, а взамен добрый волшебник кого-нибудь вылечит или спасет.

От Анны Дреер узнал еще немало подробностей. Например, что портал в квартире нашел Толик Клюшкин. Вампиры особенно чувствительны к разного рода входам и выходам в человеческих жилищах, недаром они не могут войти без приглашения. Поэтому даже юный упырь, оказавшись в новом помещении, будет исследовать все способы проникнуть внутрь или уйти наружу. Это у них в крови, если можно так выразиться.

Дмитрий знал про такую особенность вампиров, но связать это с происшествиями сегодняшней ночи ему не приходило в голову.

Плохо, наставник Дреер, сказал он себе. Надо мыслить шире.

Темных пятен во всей этой истории до сих пор оставалось немало. Впрочем, кое-какие догадки у Дмитрия имелись. А картинка в смартфоне, присланная Лихаревым, косвенно все это подтверждала. Хотя ни один суд в мире не принял бы такое доказательство, включая самый высокий трибунал Инквизиции.

Машина выехала к Дворцовому мосту и остановилась. Мост все еще был разведен, и у подножия его вздыбленной половины образовалась «пробка». В авангарде, словно лихая конница, собрались мотоциклисты. Народ, зеваки и опоздавшие, толпился у парапетов, кто-то фотографировался при вспышках. Если посмотреть через Сумрак, то на камнях, перилах и даже опорах моста наросла приличная шевелюра синего мха. Отдельные синие «языки» тянулись и дальше по мосту, но быстро истончались и пропадали. Все же основная кормовая база сумрачного паразита оставалась там, где отирались туристы и страждущие попасть на другую сторону.