Джими не пошел смотреть на тело и прощаться. В этом не было необходимости. У него было такое же ощущение, как и у всех остальных. Кеннеди призывал к «социальной и расовой справедливости». Многие белые либералы делали то же самое в течение многих лет, но Бобби ездил с Питером Эдельманом навестить черных издольщиков в Миссисипи и бедных белых в Аппалачах. Бобби был седьмым сыном, которому пришлось бороться за внимание отца. Будучи сыном богача, он понимал, как все устроено в мире. Бобби собирался баллотироваться в президенты – и вот тогда появились большие пушки.

И кто теперь будет за нами присматривать? Никто, чувак! Ты с ума сошел?

Три дня спустя Джими был в студии Record Plant, где записывал песню House Burning Down. Не из-за Бобби, а из-за того, что случилось после убийства доктора Кинга, когда чернокожие по всей Америке начали поджигать свои собственные кварталы. Джими впервые в роли воинствующего черного солдата, дымящиеся гитары, боевые барабаны, небесный адский огонь красного цвета, посылающий предупреждение.

«I said the truth is straight ahead so don’t burn yourself instead / Try to learn instead of burn, hear what I say, yeah, yeah…»

Сессии для нового альбома начались до выхода Axis еще в Лондоне, в студии Olympic, в конце дождливого октября 1967-го, и продолжились в удивительно мягком преддверии Рождества. После всего Джими погрузился в ненадежную реальность, не зная, как добраться туда, где ему нужно быть, и даже не зная, где он должен быть. Ноэль настаивал, настаивал на том, чтобы включить побольше своих песен. Они поработали над одной из идей Ноэля под названием Dance, но ритм был слишком мрачным для такого названия. Митч хотел петь. Джими не возражал против того, чтобы кто-то еще иногда пел. Он ненавидел свой собственный голос. Но готового текста не было, и в конце концов песню спас Джими, превративший ее в хороший, не слишком примечательный инструментальный трек, которому он дал новое шутливое название: Cat Talking to Me[18].

Митч получит шанс спеть на другой песне под названием Dream. У Митча был приятный голос – для барабанщика. Но песня была еще одной пустышкой. Позже Джими взял свой рифф и сделал из него более грубую вещь под названием Ezy Ryder.

Единственным сочиненным не Джими демо, которое вошло в финальный альбом, была песня Ноэля Little Miss Strange, которая была всего лишь версией песни, которую Джими разрешил ему записать на Axis, She’s So Fine. Это был Ноэль с его клише психоделического дьявола, оживленный дополнительными всплесками мелодии Джими.

Чес наблюдал за первыми сессиями, высматривая новых овец в волчьей шкуре калибра поп-рок-хитов транзисторного радио. Но Джими теперь с этим не соглашался, он хотел работать с инженером Эдди Крамером, который потакал его страсти к экспериментальным звукам. Olympic была бывшим кинотеатром с подвесным полом. Они записывались на четырехдорожечный аналоговый магнитофон. Трюк Эдди состоял в том, чтобы записать барабаны в стерео с басом и ритм-гитарой, а затем свести эти дорожки в две на втором магнитофоне – так что Джими мог продолжать добавлять дорожки, находить нужное звучание, сохраняя при этом стереоэффект.

Чес уже начал ощущать отстраненность. Некоторые треки из Are You Experienced были записаны в студии Olympic с участием Эдди, и почти весь Axis был сделан там. Джими чувствовал себя здесь как дома, и ему не нужно было, чтобы Чес направлял его. Он был погружен в Sgt. Pepper’s, The Mothers Заппы, Disraeli Gears, особенно его захватила духовность John Wesley Harding, первого альбома Дилана за два года. Он получился совершенно не похож на Blonde on Blonde и оказался совершенно не тем, что кто-то вроде Чеса посоветовал бы Дилану записать, но для Джими музыка была так правдива, так скупа и все же безгранична, она ясно указывала ему правильное направление. Он больше всего на свете хотел сделать что-то свое, что-то, что могло бы однажды сравниться с этим. Хотя бы немного.

Джими не мог поверить, что Дилан действительно записал пластинку меньше чем за двенадцать часов, в то время как он тратил студийное время, суетясь над одной из скучных, рутинных песен Ноэля. Во время одной из первых сессий в Olympic, когда все еще возятся с песней Ноэля, Джими пробует сделать версию I Dreamed I Saw St. Augustine Дилана. Но кажется, для Дилана она слишком личная. Джими любит мелодию, глубину мечты, которую описывает Дилан, но обнаруживает, что не может петь ее убедительно; то, о чем говорит Дилан, слишком интимно.

Расстроенный, он переходит к следующему треку альбома, All Along The Watchtower. Джими отождествляет себя с первыми строками о поиске «выхода отсюда», но там «слишком много путаницы. Я не могу получить облегчения…».

Ноэль, расстроенный тем, что Джими перестал работать над его песнями, идет в паб. Ничего необычного на самом деле. Джими облегченно вздохнул, когда его оставили в покое, и сам стал играть на бас-гитаре, а затем пригласил своего нового друга Дэйва Мейсона из Traffic подыграть ему на акустической гитаре, Митч импровизирует, следуя за поездом. Где-то поздно ночью приходит Брайан Джонс, садится за рояль, предлагает добавить красок. Джими с улыбкой кивает. Но Брайан так накурен, что не может заставить свои пальцы шевелиться. В конце концов Джими уговаривает Эдди Крамера увести Брайана. Джими заканчивает трек, напевая слова и импровизируя там, где он не понимает, что поет Дилан. Звучит хорошо. Достаточно сильно отличается от оригинала. Джими напевал ее на следующий день. Отличный знак.

Когда он сидел за столом в доме Ноэля в Фолкстоне на Рождество – двадцать второй день рождения Ноэля, – Джими был уверен, что Новый год ознаменует новый способ делать музыку, которую он хотел делать. Нахуй Чеса, нахуй все, что Ноэль или Митч хотели, и нахуй всех, кто встанет на его пути. Тусуясь на следующий вечер у фотографа Брюса Флеминга, он играл Дилана и поразил Брюса, его жену и их друзей своей страстью к приключениям. «Мы много говорили, – вспоминал позже Брюс. – Архитектура, живопись, все такое. Он был увлечен всем на свете». Джими купался в том уважении, которое теперь выказывали ему все эти образованные белые парни. Джими, по словам Брюса, «был очень радикальным в своих взглядах и идеях, очень оригинальным мыслителем». Джими тоже начал это понимать. Ну почему Чес не видит этого и не позволяет ему отойти от привычной музыки?

Менее радикальным и оригинальным был быстро растущий аппетит Джими не только к кислоте, но и к спидам, кокаину и – приближаясь к нему по улице, черная шляпа наклонилась, отбрасывая на лицо глубокую тень – героину.

Вернувшись в студию в последние пару дней декабря, Джими нашел новый путь в музыкальном эскизе, который он назвал Have You Ever Been (to Electric Ladyland). На первый взгляд это была самая безупречно написанная R&B песня, которую когда-либо создавал Джими, такая же медленная и соблазнительная, как I Can’t Stay Away from You от The Impressions, чей сингл он купил в тот год в Америке, и в то же время настолько вызывающе странная, насколько это было возможно без того, чтобы Чес поднял красный флаг. Развернутая в обратном направлении гитарная партия, замедленные барабаны, изменчивый фрагмент сна, населенный черно-белыми ангелами с распростертыми крыльями, верхом на том же волшебном ковре, о котором он впервые пел в Spanish Castle Magic. Только там это было путешествие в свободном падении, здесь же что-то возвышенное, небесное. Джими напевал фальцетом: «Right over The love-filled sea».