Месье Дюк пришел не один. Он привел с собой своего нового партнера, которым оказался некий Оливье Сикуза, человек примерно шестидесяти лет от роду. Месье Сикуза тоже приехал на служебном «ренж-ровере», почти таком же, как у Катрин.

При своем партнере Франсуа робел и не знал, куда девать руки.

Оливье Сикуза поздоровался, расселся за столом переговоров, вперился в меня взглядом и начал самый настоящий допрос.

«Контора», видимо, прислала его, чтобы он подтвердил, что угрозы и предупреждения, которые я получаю от Катрин, действительно правдивы.

(Два дня назад, 10 ноября 2010 года, моя любовница показалась мне в форме лейтенанта полиции. Поэтому поведение Сикузы не было совсем уж неожиданным.)

Этот самый Сикуза должен был меня еще пуще напугать и дать мне понять, что за мной следят не зря. Но показывать ксиву (документ, удостоверяющий личность) он не стал.

Вообще, как мне позднее рассказал один хороший друг, если бы он показал мне документы, я был бы обязан тут же бежать в наше российское консульство и писать там объяснительную. Потому что показанная ксива, по его словам, на самом деле неприкрытая попытка вербовки в лоб.

Так что Сикуза, не показывая никаких личных документов, стал демонстрировать мне свою осведомленность о моем досье и подтвердил, что я нахожусь под перманентным наблюдением ДСРИ.

«Досье сенсибль», само собой, звучало как пароль.

Когда я пишу эти строки, понимаю, что все события выглядят со стороны как какая-то ерунда, фарс и странность. Но все, что я описал, — правда до последней запятой. В конце концов, не мое дело давать оценки. Просто вот так это было.

Я прямо спросил Сикузу, является ли он сотрудником контрразведки. Тот ответил, лукаво улыбаясь, что он — бывший сотрудник.

Потом Сикуза приказал Дюку, чтобы он покинул помещение. Это был именно приказ, демонстративно отданный при мне (и моей ассистентке, кстати). Дюк беспрекословно подчинился: он встал и вышел.

Очевидно, он ожидал, что я в свою очередь попрошу выйти Стефани. Но я не стал этого делать.

Далее Сикуза покряхтел, но планов не поменял и стал категорическим тоном расспрашивать меня, как я отношусь к Дюку. По его казенным формулировкам было понятно, что он планирует «прикрепить» Дюка ко мне в качестве куратора.

При этом, напомню, оборотни меня еще даже не завербовали, но уже разговаривали со мной строго. Это было смешно.

А потом Сикуза вдруг сменил тон и заговорил ласково, повторяя, что если у меня проблемы, то они могут их решить. Я сказал, что проблем у меня нет.

Он, в частности, сказал: «Если вы — мафия, это не страшно, всегда можно найти общий язык; дело профессионалов — находить выход из сложных положений». При этом Сикуза встал, подошел ко мне, направляясь к окну за моей спиной, и похлопал меня по плечу.

Я помолчал, а потом сухо ответил, что если они хотят арендовать помещение, то пусть арендуют. Я не мафия, и меня уже много раз проверяли.

Короче говоря, я не соглашался вербоваться с ходу у этого туповатого, как мне показалось, дедка и не проявлял интереса к продолжению разговора. Беседа в конце концов исчерпала себя, мы допили кофе и расстались.

Я заметил реакцию Стефани и перебросился с ней парой слов. Моя ассистентка была в шоке. Она уже видела «конторских» ранее, когда они приезжали с визитами и для «разговора». Так что само по себе появление «живых шпионов» ее не пугало. Но страсти-мордасти, которые бушевали ныне в нашем некогда мирном офисе, действительно выходили за рамки нормы. Атмосфера в зале для переговоров была густой от напряжения.

Стефани, конечно, все записала по итогам встречи. Моя ассистентка всегда все записывает.

Я тоже, как и она, после визита Дюка и Сикузы был энергетически опустошен, можно сказать — разбалансирован. Поэтому, сев за руль, с большим трудом собрался с мыслями и еле добрался до дому. Ирина сразу же заметила мое болезненное состояние, и я все ей рассказал.

Едва придя в себя и перекусив, мы с женой пошарили в Интернете, и нам очень скоро стало ясно, что и Сикуза, и Дюк действительно по всем признакам похожи на агентов: у Сикузы, якобы руководителя довольно крупной группы компаний, в Сети имелось всего-навсего одно изображение лица. И то не фотография, а плохой рисунок художника, микроскопическая картинка, по которой его практически невозможно было опознать, одна страничка слепого текста, и всё.

Информация о Франсуа Дюке, которая ранее в Сети была (а я прекрасно ее помню), на этот раз просто исчезла. Так не бывает в природе.

Грустно посовещавшись и осознав, что, едва отбившись от рейдеров, попали под колпак каких-то сумасшедших спецслужб, мы с женой решили не делать ничего лишнего, не проявлять никаких инициатив — ведь нам неоткуда было ждать никакой помощи.

У меня к тому моменту почти не осталось сомнений, что те странные люди на самом деле контрразведчики, а не жулики-самозванцы. Однако я имел возможность проверить эту информацию, связавшись с сотрудниками тайной полиции, которых знал лично и у которых в офисе бывал ранее. Но об этом речь пойдет чуть позже.

А пока мы решили: если «контора» захочет арендовать помещение, не станем этому препятствовать. В то же время мы твердо договорились с женой: на вербовку не соглашаться, будь что будет.

Пусть себе арендуют, подслушивают туристов и своих французов на отдыхе, не наше это дело. Но работать на иностранную спецслужбу мы не станем. Я не мог себе даже представить, что стану стучать на своих друзей или знакомых. Это просто не укладывалось в моей голове.

Итак, позднее мы действительно сдали часть здания компании, которую организовали совместно Франсуа и Оливье.

Теперь забегу на пару лет вперед, чтобы закончить эту ветвь повествования.

«Конторская» фирма, принадлежавшая Дюку и Сикузе на паритетных правах, вложила в дело, по моим прикидкам, более полумиллиона евро, а может быть, и тысяч восемьсот. С учетом кредита, конечно. Они установили внутри здания спортивные дорожки, бар, освещение, климат-контроль, санитарный узел. Оборудовали офис в смежных помещениях, покрыли коврами пол, снаружи сделали террасу, обустроили паркинг и прочее и прочее.

На торжественное открытие боулинга оборотни нас не пригласили. Однако доброжелатели мне донесли, что во время праздничного фуршета Оливье принял лишнего и хвастался, что «весит» семь миллионов, что он нереально крут и что все это (имелась в виду вся моя собственность, а не только боулинг) скоро будет принадлежать ему.

Ну, я не очень-то и поверил доносам. Мои соседи не знали, кто такой на самом деле этот Сикуза, и потому считали его жуликом и темным типом. Но я-то знал и потому свято верил, что уж полицейские-то во Франции всяким гоп-стопом (грабежом) заниматься не станут.

Я очень ошибался. Времена меняются, и полиция Франции к 2010 году уже деградировала: в сентябре — октябре 2012 года в Марселе было арестовано в общей сложности 28 полицейских, длительное время занимавшихся торговлей наркотиками, грабежами и воровством в составе организованной банды. Наркота, золото, ювелирные украшения и баблос были в схронах повсюду и даже на рабочем месте. К тому же на совести этой полицейской банды, насколько я помню, были и убийства.