И хотя в 2010 я еще сохранял какие-то иллюзии, неприятный осадочек все равно остался: этот самый Сикуза еще несколько лет назад бегал в торговых представителях у одной местной торговой организации, а ныне, видите ли, он этой организацией рулит да еще семь миллионов «весит». (Не ахти, конечно, какая сумма, но все-таки странно, что этот тип вдруг разбогател.) Поэтому я был очень внимателен.

Вскоре после описываемых событий, примерно в феврале 2011 года, я переговорил с Франсуа Дюком, обратившись к нему как к агенту ДСРИ и предъявив «конторе» через него претензию.

Я просил и требовал, чтобы они восстановили мою репутацию в банках и урегулировали созданную ими «швейцарскую проблему». Я имею в виду ликвидацию той самой швейцарской фирмы, которую мы открыли по совету и настоянию Жан-Кристофа Париса, очевидно — их агента-неудачника.

Похоже, что Франсуа превысил свои полномочия, пойдя на такие разговоры, и под этим предлогом (или каким-нибудь другим, я не знаю) Сикуза вскоре выкинул его из бизнеса и завладел всей фирмой-боулингом полностью. А месье Дюк перестал всплывать в нашем окружении.

Весной 2012 года Сикуза нагло перестал нам платить арендную плату, рассчитывая, видимо, «погреть свой личный супчик». Он был уверен, что сможет нас сломать полицейскими методами, а мы с Ириной или не сможем, или не решимся отстаивать свои права.

Сикуза жестоко просчитался. К тому времени весь мой страх уже «сорвался в пропасть» и осталась только сухая злость на жулье, разрушившее нашу жизнь и мирные планы. Мы со всем удовольствием врезали «конторской» сволочи. Я не согласился прогнуться под этого самовлюбленного типа и твердо потребовал заплатить должное.

В ответ он, захлебываясь злобой и не владея собой, начал угрожать, в том числе письменно. Он ничего не боялся, ведь закон во Франции действует далеко не для всех. Причем угрозами он не ограничился и стал вымогать деньги. Просто и без всяких обиняков потребовал заплатить ему 30 тысяч евро.

Получив угрозы, я съездил в жандармерию и оставил там два заявления, одно в мае и еще одно в июне (04524/03221/2012). У наших деревенских жандармов повылазили глаза на лоб от моего короткого рассказа. Некоторые из них даже названия такого и то не слышали — ДСРИ.

Но они горделиво сообщили мне, что жандармы не лыком шиты и у них тоже есть секретное подразделение, называется БРИ (BRI). Так что, как оказалось, «чертей» во Франции с избытком. Со временем мне и вовсе стало казаться, что местное общество делится без остатка на сотрудников спецслужб, стукачей и объекты «наблюдения».

Параллельно мы обратились в суд с просьбой расторгнуть наш договор аренды помещений для боулинга, раз арендатор нам не платит и ведет себя дерзко.

Сикузе расторжение договора было невыгодным, ведь он сразу терял все свои инвестиции в благоустройство боулинга и территории вокруг. Его потери, как я уже говорил, составили бы при расторжении договора аренды около полумиллиона евро, как минимум.

Арбитражный суд по нашему делу состоялся в августе 2012 года, и судья назначил дату, когда мы должны были получить решение: 12 сентября.

А в ночь на 5 сентября 2012 года наше здание сгорело дотла.

Сгорело вместе с имуществом других арендаторов и их компаниями. Зарево огня, охватившего площадь в пять тысяч квадратных метров, полыхало на половину ночного неба, и руины дымились еще трое суток после эпической катастрофы.

Фото после пожара

Сикуза накануне хорошо застраховал свой бизнес и в день пожара выглядел именинником.

Сегодня уже 1 февраля 2013-го, и расследование уголовных дел по факту угроз, вымогательства и пожара не продвинулось ни на шаг.

Точно так же, как и другое дело — о вымогательстве и угрозах.

В огне сгорело имущество многих людей, без работы осталось несколько десятков человек. Были разрушены судьбы и бизнес рядовых, работящих французов.

Вот так французские спецслужбы, жирея в своих «ренж-роверах», заботятся о своих подданных — налогоплательщиках.

Теперь, встречая на обочине дороги группы людей в красивой синей униформе, я ловлю себя на мысли, что мне просто жалко смотреть на полицейских Франции, которые в реально тяжелых условиях несут свою службу, и часто за гроши. Эти бедолаги, подставляющие свою голову под бандитские пули и ворочающие разложившиеся трупы, и представить себе не могут, какую роскошную жизнь ведут их привилегированные коллеги, использующие свое служебное положение для личного обогащения.

Но вернемся теперь к нашему основному повествованию — к глубокой осени 2010 года.

Столкнувшись с целой бандой людей, явно относящих себя к тайной полиции, я решил обратиться за помощью и проверкой фактов к «настоящим» контрразведчикам, которых знал лично.

Я хотел все-таки на сто процентов убедиться, действительно ли эта алчная шайка, снующая вокруг нас, имеет отношение к полиции.

Как я уже говорил, мы познакомились с сотрудниками ДСТ еще в 1998 году. Они приезжали к нам на завод не таясь. А в начале 2000-х они даже как-то раз вызвали меня сами в свой околоток в Тулоне.

ДСТ тайком маскировалось там единым входом и одной приемной с банальным жандармским отделением. В повестке у меня был указан адрес.

Когда я приехал в Тулон и нашел номер дома на правильной улице, оказалось, что это районное жандармское отделение. Я спросил у дежурного, как мне связаться с офицером ДСТ, на что дежурный сделал непонимающее лицо, удивился и скептически посмотрел на меня.

Тогда я извинился, попрощался, повернулся и направился к выходу. И в этот момент человек в штатском окликнул меня, взял за плечо и направил в неприметную дверь. Потом по извилистым коридорам и лестницам меня отвели в помещение без окон. В это самое логово.

С какой целью они меня туда водили, я не знаю. Видимо, хотели напугать. По крайней мере, мне задали пару ничего не значащих вопросов и потом проводили восвояси.

Короче говоря, офицеры еще с тех пор оставили нам свои телефоны, и при необходимости мы могли им позвонить. Я пользовался этой возможностью: связывался с ними пару раз несколько лет назад, когда дело касалось наших документов. Последний раз я звонил им сам в 2008 году, накануне нашего ареста, после того как получил повестку на допрос от Police Judiciaire.

Тогда, в марте 2008 года, я спрашивал, не могли бы «конторские» связаться с Police Judiciaire и сказать им, что я весь как на ладони и мы с женой отнюдь не жулики, а фальшивые доносы на нас — дело обычное.

Знакомый офицер ДСТ (его зовут Марк Б., и говорят, он теперь большая шишка) попросил у меня телефоны полицейских, вызвавших нас повесткой, и с тех пор больше мы с ним не разговаривали.

В ДСТ офицеры никогда не брали трубку сразу. Всегда это делала какая-то женщина с приятным голосом, которая не представлялась.