Даша ушла. Сменила номер, удалилась из соцсетей. Где жили её родители, Сазонов не знал, как не знал и причины её поступка.

Даша устало опустилась в кресло. День снова пролетел в заботах и домашних делах. Она посмотрела на свои руки и ужаснулась. Господи, когда она в последний раз видела маникюр на своих ногтях?

Даша взяла тюбик с кремом с рядом стоящей тумбочки и выдавила немного на пальцы. Приятный персиковый аромат окутал кожу.

Сегодня Кира почти не спала днём. Ещё и эти зубы. Она всё тащит в рот, и Дарье необходимо держать всё в абсолютной чистоте.

По маленькой квартире разнеслась трель дверного звонка. Дарья вздрогнула. Кого могло принести почти в девять вечера? Ещё не хватало, чтобы Киру разбудили.

Морозова плотнее запахнула махровый халат и подошла к двери.

— Кто? — напряжённо спросила она.

— Дарья Андреевна, меня зовут Светлана. Мы можем поговорить? — ответил из-за двери приятный женский голос.

Светлана? Это был голос не той знакомой Светы из прошлой жизни. Но других Светлан она не знает.

Нахмурившись, Дарья отворила замок и открыла дверь. В освещённом подъезде она увидела ухоженную женщину лет пятидесяти. Её лицо показалось смутно знакомым.

— Здравствуйте, Дарья, меня зовут Светлана Ивановна Сазонова. Я мать Кирилла.

Внутри у Дарьи всё оборвалось, в груди защемило, а сердце стало биться так гулко, что, казалось, и в подъезде было слышно.

— Проходите, — дрожащим голосом молодая женщина пригласила гостью в квартиру.

Женщина вошла, сняла капюшон и замерла в нерешительности.

— Чаем угостите? — тихо спросила она, — я проехала двести километров, чтобы увидеть внучку.

— Конечно, — Даша встрепенулась. — Кира уснула. Но вы, конечно, проходите на кухню, а я пока поставлю чайник.

Пока Дарья дрожащими руками пыталась поджечь спичку, Светлана Ивановна сняла пальто и аккуратно повесила его в прихожей на вешалку, осмотрелась и прошла на кухню за хозяйкой. Чайник уже шипел во всю, а на столе стояла вазочка с вареньем и тарелка с печеньем. Дарья через минуту разлила чай в две кружки и пригласила гостью к столу, а сама села напротив.

Повисло молчание.

— Я не имею никаких претензий к вашему сыну, — твёрдо сказала Дарья Морозова. — Я даже не сообщала ему о ребёнке. Я всё понимаю: ему в институт надо, карьера спортивная на горизонте. Ни алиментов, ничего другого я не требую и не буду. Даю слово.

Эту тираду, в конце которой у Дарьи предательски охрип голос, Светлана Ивановна прервала, положив свою тёплую ладонь на ледяные пальцы Морозовой.

— Ты назвала её Кирой, — улыбнулась женщина.

Дарья непонимающе захлопала глазами. Лучистый, тёплый взгляд этой женщины говорил о том, что она сюда не с претензиями приехала, и стальные тиски, сдавившие сердце Морозовой, немного ослабились.

— Как он? — решилась она задать вопрос.

— А ты как думаешь? — взгляд матери Кирилла помрачнел, а Морозова ощутила холодные щупальца тревоги. — Когда ты исчезла, он как с цепи сорвался. Руку сломал, вылетел с соревнований, едва колледж не бросил — мы с отцом упросили. А ещё много пил. Попал в аварию, едва не погубив себя и ещё нескольких пассажиров в машине. Хорошо Костя оказался рядом, смог вовремя выхватить руль, а так…

Каждое слово било наотмашь. Морозова чувствовала груз ответственности. Но как она могла остаться? Узнав, что беременна, она колебалась, конечно, но в злосчастную пятницу он так много говорил о будущем, о том, что обязательно выйдет если не в высшую лигу, то за область точно будет играть, что уйдёт в институт — на третий курс возьмут. А тут она с ребёнком. Сколько их таких — молодых парней, потерявших мечту из-за глупых женщин, вовремя не позаботившихся о безопасности. Но избавиться от ребёнка она тоже не могла, она уже его любила, лишь увидев две полоски на экранчике теста.

И тогда она приняла единственно верное, как тогда казалось, решение — уехать. Без объяснений. Иначе бы она не смогла, не решилась.

Со всем помогли родители. Без них бы Даша не справилась. Приняли со слезами, но ни о чём не расспрашивали. Только иногда она ловила тревожный взгляд матери и грустный отца. Но так нужно было. Так было правильно.

— Знаешь, ты не имела права.

Морозова сглотнула. Вот то, за чем приехала эта женщина. Вероятно, она её ненавидит за всё то, что по вине Морозовой случилось с её сыном.

— Не имела права скрывать от него. Это дочь и Кирилла тоже. Я больше не могла смотреть, как ему плохо и стала искать тебя сама. Понадобилось время.

Дарья ничего не могла сказать, лишь вытерла слёзы.

— И как же вы нашли меня? — тихо всё же спросила она.

Светлана Ивановна пожала плечами.

— Люди. Если умеешь спрашивать, то всегда узнаешь ответ.

Из спальни послышалось тихое кряхтение.

— Извините, — пробормотала Даша и встала.

Она уже сделала несколько шагов, но потом обернулась.

— А вы не… не хотите?

— Думала, ты не предложишь, — просияла женщина.

Наворковавшись с внучкой, удивлённо рассматривающей гостью, Светлана Ивановна засобиралась домой.

— Мне пора, Даша.

— Уже поздно, может останетесь?

— Нет, я сказала, что уехала в командировку и после полночи вернусь.

Морозова провела женщину к двери. Уходя, Светлана Ивановна внимательно посмотрела на девушку.

— Ты же понимаешь, что я не смогу скрыть это от него?

Морозова понимала. Тихо забравшись под одеяло, чтобы не разбудить вновь уснувшую дочь, Дарья залилась слезами. В груди трепетало и ныло, кое-как стянутая рана снова разорвалась с треском. Он не простит. Никогда её не простит.

Из сна её вырвал звук вновь раздавшегося звонка. Дарья села на постели. Сколько времени? Четыре утра. За окнами темень.

Звонок повторился. Морозова окончательно пришла в себя, и сердце гулко загрохотало. Она уже знала, кто за дверью. Кое-как пригладив волосы и бросив в рот освежающее драже, Дарья прошла в прихожую и негнущимися пальцами повернула замок.

Это был он. Он стоял в неверном свете подъездной лампы. Руки сжаты в кулаки, глаза походи на горящие угли. Похудел и отрастил приличную щетину, отчего казался старше.

Морозова замерла, боясь вдохнуть.

— Где она? — прошептал Кирилл, казалось, слова даются ему с трудом.

Дарья отошла в сторону, пропуская парня в квартиру. Сазонов скинул обувь, снял куртку и молча пошёл наугад в комнату. И не ошибся.

Маленькое чудо сопело в детской кроватке, раскинув ручки, сжатые в слабые кулачки. Кирилл смотрел во все глаза, в которых внезапно стало как-то много влаги. Он замер и боялся пошевелиться, боялся спугнуть эту тихую картину.