– Ну что, согласен делиться и отчислять мне деньги на карманные расходы?

Гришка терпеливо почесал затылок и с застывшей грустью в глазах неуверенно уточнил:

– Не смешно. А дальше?

Вот жук, а! Не хочет своими кровными делиться.

– Вариант второй. Переезд. Потому что мне предложили новую должность в новом городе.

И в другой стране. Но этот факт я приберегу лишние две минуты.

– Ого! Так ты уезжаешь? – разочарование в голосе мальчугана вселило в меня начавшую угасать надежду. – Когда? Куда? Надолго?

– Боюсь, что, да, Гриш, – для ответа выбрал самый последний вопрос, потому что он имеет решающее значение. – Очень. На несколько лет точно.

– При таком раскладе… – малец неторопливо покопался в кармане джинсов и вытащил оттуда смятый полтинник. – Я, вообще-то, много не смогу предложить. Ты же сам понимаешь. Что будем делать?

– Мне нужна твоя помощь.

– Я, конечно, готов! Что от меня требуется?

– Нужно убедить Юлю, что вы готовы поехать со мной. Потому что я без вас уже не смогу. Я не хочу вас терять.

– Ты хочешь забрать нас с собой? Правда? И что… Что… – малёк пытается облечь свои мысли в слова, но получается это у него хреново.

– А ты думал, я брошу вас одних? Не забывай, мы теперь семья. Давай кулачок, – протягиваю свою громадную кувалду костяшками вперёд и получаю мягкое неуверенное прикосновение мальчишеским кулаком.

– Нет. Ну, ты серьёзно?

– Абсолютно! Но есть одно но. Маааааленькое такое. Тебе справиться – раз плюнуть!

– Да вообще не вопрос.

– С завтрашнего дня будешь ходить к репетиторам по английскому и французскому.

– Чтооооо? Зачем это? Не буду я!

– Потому что мы переезжаем во Францию.

– Куда?

– Ты что, глухой? Во Францию. Познакомишься с местными ребятами, заведёшь новые знакомства. Я тебя там в хорошую школу устрою.

– Но это же другая страна. Ты чё, совсем?

– У тебя потрясающие познания в географии. Если по предмету стоит любая оценка ниже четверки, я лично поеду разбираться с учителем.

Молчание затянулось и уже длится около минуты. Парнишка медленно соображает. Пожалуй, для меня даже слишком медленно.

– Ты же не хочешь, чтобы я остался без работы? – на что ещё надавить? Чем его прельстить? – Мы будем там здорово проводить время. И кстати, твой кругозор там только расширится! И, может быть, даже появится новая сфера интересов.

– Ты думаешь? – Гришка скептически поднял брови.

– Конечно! – да как же я мог забыть, вот идиот! – Но и сейчас там многое покажется тебе интересным! Во французских машинах, например, есть своя изюминка! А некоторые из них даже к нам в Россию не завозятся! А мы там будем на них ездить! Будем ходить в местные музеи…

– Глеб. А если у меня не получится? – вот это уже совсем другое дело! Парнишке страшно. Как же я его понимаю!

Наплевал на все условности и притянул пацана к себе, крепко обняв. А он не стал вырываться.

– Мне тоже страшно. Но я ради вас готов на многое. Вы теперь моя сила и опора в жизни. Не подведи меня, Гриша. И ещё, Юля рядом с нами не должна бояться. Ты понимаешь, о чём я?

– Да. Я не подведу.

– Ты согласен? Ты поддержишь меня?

– Да.

– Тогда стискиваем зубы и примерно через неделю все принимаемся за изучение языков, – я не собираюсь признаваться, что в этом плане мне будет проще всех.

– Хорошо, а Юля и так французский знает, – парень торопливо высвободился из моих объятий. – А когда уезжаем?

– Что, с Дашей надо попрощаться?

– Нет. У неё теперь есть парень. Уверен, она даже не заметит моего отсутствия. Просто… надо настроиться, привыкнуть…

Не стал акцентировать особое внимание, но мне лично кажется, что для любых романтических отношений четырнадцать лет это как-то… это слишком рано.

– Успеешь. В запасе ещё несколько месяцев. Два точно.

– Таааак мааало…

– Может, и больше. Но рассусоливать нам точно некогда.

ЮЛЯ

Заставила себя перевести взгляд на экран монитора, потому как внезапно спало наваждение, и я осознала, что уставилась непонимающим взглядом в какую-то точку на небе.

Со дня нашего с Глебом разговора прошло ровно две недели. Гриша активно занимается изучением языков. На заправке он больше не работает. Глеб уговорил брата всё свободное время посвятить подготовке. Даётся это, конечно, нелегко, но, учитывая, что в школе сейчас каникулы… у Гриши началось дополнительное обучение.

Что происходит у меня на душе, сложно передать словами. Глеба я люблю. Это не какое-то неожиданное открытие или льющий фонтан радости. Нет, совсем не так. Это просто констатация факта. Последнее время я стала чуть менее эмоциональной, смотрю на вещи через призму трезвого расчёта. Хмм, странно, я всегда считала, что любовь начинается с лёгкой эйфории, состояния волшебной влюблённости и окрылённости… А у меня не так. Не знаю, плохо это или хорошо, но потерять сейчас мужчину я не готова. Зато я готова последовать за ним хоть на край света. И признаваться в этом даже самой себе страшновато.

Мы никогда, ни разу не обсуждали с Глебом наши чувства. И если в своих я точно уверена, то в его… не знаю. В какой-то момент меня стала пугать его закрытость. Он не хочет перекладывать на меня свои проблемы, редко озвучивает вслух, что в действительности происходит на фирме, но я вижу, что всё совсем нехорошо. И если в отношении работы я ещё могу понять его нежелание что-то обсуждать, то его молчание о чувствах ко мне теперь кажется очень странным, учитывая, что он не хочет терять Гришу и меня и зовёт с собой в чужую страну. Я почти каждый день слышу его французские разговоры. Половину даже понимаю. Он говорил и объяснял, что какие-то условия его не устраивают, потому что он едет не один, а с семьей. А другие бы устроили. И что, в первую очередь, он думает о жене и ребёнке. Я понимаю, что мужчина говорит о нас с братом, но почему он мне никогда ничего не говорил о том, как привязан ко мне? Что чувствует… что? Да хоть что-то! И каждый день ощущаю на себе мягкий и ласковый мужской взгляд, полный восхищения и любования, чувствую его заботу день ото дня, он интересуется всем, что у нас с братом происходит, нашими успехами… но ни разу Глеб не сказал, что любит меня. И я только сейчас поняла. Мне нужно это услышать. Мне нужно понимать – в его осознании всё так и есть, и он ни о чём не пожалеет через два месяца, хоть я не такая наивная, чтобы полагать, будто в подобных делах существуют какие-то гарантии и, более того, в словах. Я знаю, Глеб не разбрасывается фразами налево и направо, он привык действовать. Возможно, это действительно глупо, но я уверена, что если этот мужчина скажет: «Люблю» он никогда не изменит, в первую очередь, себе.