Перед казнью Карл надел теплую одежду, чтобы холодная погода не вызвала у него заметной дрожи, которую толпа могла бы принять за страх или слабость. «Я не хотел бы оставить таких впечатлений», — спокойно заметил он.

Поскольку палач короля был замаскирован, до сих пор его личность точно не определена. Расследование, проведенное в 1813 году в Виндзоре, предполагает, что это был опытный палач. Известно, что совершить казнь просили палача Лондона Ричарда Брэндона, но он, по его собственным словам, сказанным перед смертью, отказался; впрочем, некоторые источники утверждают, что на самом деле Брэндон казнь совершил. Есть и другие «претенденты» на эту роль. Это ирландец по имени Ганнинг; мемориальная доска на пабе «Kings Head» («Голова Короля») в Голуэе (Ирландия) называет его имя как палача Карла I. В 1661 году по этому делу были арестованы два человека — Дэйборн и Бикерстаф, но затем освобождены. Подозревались также журналист Генри Уокер и его брат Уильям, но ни один из них не был обвинен. После реставрации Стюартов в октябре 1660 года был осужден за участие в убийстве короля присутствовавший на казни капитан Уильям Хьюлетт. К этому надо добавить, что местные легенды в разных регионах Англии называли своих «достойных» кандидатов.[150]

Мучила ли Кромвеля — важнейшую политическую фигуру периода межкоролевья в Англии — совесть за совершенный акт? Пожалуй, да. Он прикрывался тем, что король лишился головы по воле Божьей. Но по сути, Кромвель не был республиканцем, считал республику нелегитимной, и эта двойственность мучила его долгие годы. Тем более что он отчасти просчитался. Политическая реальность республики и протектората (1649–1658) напоминала об этом постоянными роялистскими восстаниями.

Ирония судьбы в том, что есть общее между портретами Кромвеля, в частности кисти Р. Уолкера, и изображениями казненного короля на полотнах Ван Дейка и других живописцев. Дело в том, что неизбежно заимствовались визуальные формы карлианского двора. Портреты Кромвеля напоминали зрителю о судьбе короля — но главным образом они напоминали о короле самому Кромвелю.

Как истово верующий и одновременно образованный человек, он не мог отринуть принципы легитимности и божественного происхождения королевской власти. В последние годы протектората Кромвель адаптировал королевские церемонии под стиль, поддерживавший его титул. Он поселился в Уайтхолле, а его окружение включало несколько слуг казненного монарха. Была создана новая печать протектората, следовавшая традиционной практике королей с изображением протектора в окружении латинской транскрипции. Церемониал его второй инаугурации как протектора в 1657 году мало чем отличался от монархических церемоний, о чем свидетельствует дневник хранителя Большой печати Бальстрода Уайтлока. 26 июня 1657 года Уайтлок записал: «Спикер от имени парламента презентовал ему (Кромвелю. — Л. И.) робу из пурпурного вельвета… затем вручил ему Библию, богато украшенную драгоценными камнями. После этого спикер вознес меч над Его Светлостью и вложил в его руки скипетр из массивного золота… После дали несколько громких выстрелов и спели триумфальный гимн. Протектор сел в государственное кресло, держа скипетр в руках, по правую его руку сидел посол Франции, по левую — посол Соединенных Провинций, около Его Светлости стоял его сын Ричард…» А похороны Кромвеля в 1658 году были устроены по образцу похорон Якова I в 1625 году.[151]

В любом случае Кромвель пошел на беспрецедентный и благородный жест, позволив пришить голову Карла I к телу и забальзамировать короля, как и других английских монархов. Проводивший эту процедуру доктор по просьбе знакомых отрезал для них пряди волос с головы короля — помазанник Божий, каким бы он ни был, оставался фигурой священной. Поэтому волосы Карла, при жизни доходившие ему до плеч, уменьшились до пяти — семи сантиметров. В ночь на 7 февраля приближенные короля сэр Томас Герберт, капитан Энтони Мэйлдмэй, сэр Генри Файербрэйс, эсквайр Уильям Леветт и Авраам Доусетт перевезли гроб с его телом в Виндзор, где в часовне Св. Георгия он и нашел свое последнее пристанище. Кромвель был против традиционного в таких случаях Вестминстерского аббатства — процедура погребения могла вызвать беспорядки в Лондоне. Выбор распорядителя похорон герцога Леннокса пал на Виндзор потому, что там были захоронены и другие английские монархи, в частности Генрих VIII и его третья супруга Джейн Сеймур, склеп с которыми и разделил Карл Стюарт. Поминальная служба не проводилась, так как англиканское богослужение находилось под запретом, а пуританское вызывало протест у епископа Джэксона.

Когда в 1660 году Карл II вернулся из изгнания, он настоял, чтобы англиканская церковь причислила его отца к лику святых. С того момента Карл I стал «королем-мучеником». Сын намеревался также возвести на территории одной из незавершенных пристроек часовни Св. Георгия мавзолей для отца. Знаменитый архитектор Кристофер Рен, построивший собор Св. Павла, спроектировал монумент и составил смету, но из-за нестабильности внутри- и внешнеполитической ситуации, к счастью Карла II разрешившейся для него удачнее, чем для отца, проект не был осуществлен.

В 1813 году во время поиска места для упокоения герцогини Брауншвейгской, родственницы принца-регента, будущего короля Георга IV, рабочие случайно наткнулись на склеп с гробом Карла. С одобрения принца гроб вскрыли. Королевский медик сэр Генри Халфорд достал голову (нитки, которыми она пришивалась, к тому времени сгнили), сделал зарисовку, отрезал пряди волос с затылка и бороды и вырвал для дальнейших исследований один зуб, после чего голову положили на место, а гроб закрыли. Волосы и зуб хранились в семье Халфорд до 1888 года, когда один из потомков врача все-таки решил вернуть реликвии королевской фамилии. В декабре того же года в присутствии принца Уэльского, будущего Эдуарда VII, небольшая шкатулка была опущена на гроб Карла I, а склеп запечатан. Более прах короля никто не тревожил.

Уже через десять дней после казни английского короля в продаже появились якобы написанные им мемуары. Эта книга под названием «Eikon Basilike» (греч. «Королевский лик») содержала апологию политики короля и стала эффективной частью роялистской пропаганды. По форме она представляла собой размышление как результат глубокой духовной медитации. Король общался с Богом, открывая ему свой внутренний мир, и это покоряло читателей. Грум Карла Уильям Леветт клялся, что лично был свидетелем написания этой книги его господином. Только за один год «Королевский лик» был издан 34 раза. Парламент поручил известному индепендентскому поэту и мыслителю Джону Мильтону написать возражение. В опубликованном в 1649 году «Eikonoklastes» («Иконоборец») Мильтон оправдывал сопротивление королю-тирану и разоблачал политический и литературный подлог — «Королевский лик» был составлен роялистом Годоном.

После смерти Карла I появились и другие публикации, выразившие возмущение людей происшедшим. Казнь короля, считавшегося представителем Бога на земле, была шоком для страны. В конце 1649 года из-под пера профессора Лейденского университета Салмазия вышел антиреспубликанский памфлет «Defensio Regia pro Carolo I» («Защита короля Карла I»), составленный по прямому поручению принца Уэльского. Обращает на себя внимание поэма Кэтрин Филипс «О двойном убийстве короля Карла» (1667), где под «двойным убийством» подразумевались лишение жизни и лишение достоинства. После убийства короля поэтесса ставит под сомнение человеческую расу в целом, коль скоро она оказалась способна на такое. «Любой язычник, будучи противником этого государя, заплакал бы, увидев его страдания, — говорит Филипс. — Его титул был его главным преступлением…»