Олег Красный принялся останавливать своих дружинников, разворачивать их на свежие тумены монголов. Не успел. Увлеклись его воины легкой сечей, подались за убегающим врагом, а в спину им ударила железная монгольская конница. Князь Олег закричал от отчаяния, повернул коня и с одной сотней дружинников ринулся навстречу врагу. Бились грудью в грудь, ломались копья, рвались железные доспехи, кони опрокидывались на спины вместе с седоками, седая снежная пыль, смешанная с поднятыми в воздух комьями земли, заволокла поле боя. А когда снег и пыль улеглись, стало видно, что поле усеяно павшими конями и людьми, а монгольская конница мчится дальше, рубить со спины пронцев.

Юрий Ингваревич остановил полки, но было поздно. Монголы уже выманили русичей в поле, рассеяли их конницу, развернулись и ринулись на оставшихся с трех сторон.

Юрий Ингваревич понял, что его войско погибает. Вот на его глазах сбили с коня Глеба Коломенского и пронзили копьями уже на земле. Где-то рядом дрались муромцы, мужественно защищая спину рязанцев. Не устоять, все тут полягут, понял князь Юрий. А Рязань останется без защиты.

Он схватил за плащ воеводу Агрипу Будыку.

– Отводи всех назад к стенам Рязани! Отводи кого сможешь! Пяться, но сбереги людей!

– А ты, княже?

Юрий не ответил. Он остановил остатки пронцев, потерявших своего князя, и со своей сотней дружинников выстроил их клином.

– Убьем Батыя! – крикнул Юрий Ингваревич. – Убьем хана, спасем землю Русскую! Отомстим за князя Олега! За другов наших, что погибли здесь, за землю православную!

Князь ударил своего коня по крупу плашмя мечом, впился в окровавленные бока шпорами и понесся вперед. За ним плотным строем кинулись воины. Монголы развернулись навстречу, не понимая, что задумали эти сумасшедшие русичи. Ведь битва проиграна, другие бегут, отступая по всему полю. А эти?

Князь срубил с коня первого же монгола, ударил конской грудью и опрокинул на землю второго, третьего… Его догнали другие воины. Лязг метала, ржание коней, крики людей и топот копыт оглушали так, что он не слышал своего собственного голоса. Все медленнее и медленнее было продвижение его тысячи к сторону шатра Батыя. Рука уже устала рубить, ныло плечо, в голове шумело, но князь Юрий все пришпоривал и пришпоривал коня, пытаясь пробиться через плотные ряды монголов.

И вот движение вперед остановилось совсем. Русичей окружили, все плотнее и плотнее охватывая со всех сторон. Князь Юрий успел увидеть, что остатки войска отходят к Рязани. Их гонят и рубят монголы. Осыпают стрелами. Но видно, что многие все-таки уйдут, доберутся до стен города.

Копье пронзило грудь, князь захлебнулся кровью на вздохе. Хватаясь онемевшей рукой за древко, успел подумать: все, больше от меня ничего не зависит…

– Не понимаю я этих русичей, – бормотал Батый, стоя у своего шатра на холме и глядя, как его конница избивает оставшихся в живых рязанцев. – Зачем они бросились на меня? Они могли дать мне коней, золота, и я пошел бы дальше воевать другие города. Рязанцы не бились с нами на Калке. Мне нужен был послушный город за моей спиной, который бы кормил меня и мое войско. Почему они пошли войной? Из-за того самодовольного молодого князя, чью жену я попросил? Мне своих жен всегда приводили добровольно все князья всех племен сами. Без моей просьбы!

– Нужно их всех убить, чтобы и следа от них не осталось, – заговорил один из приближенных хана. – Зачем нам в тылу такой непокорный город?

– Возьмите Рязань приступом, – согласился Батый, качая головой. – Убейте всех жителей, а город сожгите. Это будет уроком всем остальным, кто осмелится противостоять мне.

Батыю подали коня. Привычно управляя им одними коленями, хан неспешно поехал вдоль поля боя, уперев руку в бок и постукивая плетью по сапогу из мягкой кожи. Он проезжал мимо погибших и умирающих, лежащих целыми грудами. Возле нескольких тел монголов он остановился, увидев, что под ними лежит красивый русоволосый воин в богатой одежде и дорогих доспехах. Хорошо бился этот русич!

Но тут воин зашевелился, раздался чуть слышный стон. Батый остановил коня и посмотрел на раненого.

– Вытащите его.

Нукеры соскочили с коней и поспешно раскидали убитых. Русич был изранен, доспехи на нем оказались сильно порублены и все в крови – своей и чужой, монгольской. Стали тереть лицо снегом, и вскоре русич открыл глаза, встретившись взглядом с монгольским ханом.

– Кто ты? – спросил Батый. – Назови свое имя.

– Я князь из рода Ингваревичей, – гордо ответил Олег, пытаясь встать и все еще сжимая в руке обломок меча.

– Ладно, – снисходительно пробормотал Батый. – Заберите его. Отдайте лекарям, пусть поставят на ноги.

Сперва Евпатий гнал коня что было сил. Но когда над лесом он увидел черный смоляной дым, застилавший небо, опустил поводья. Уставший Волчок замедлил бег. Дружинники догнали воеводу, тоже перешли на шаг. Зашептал молитвы и стал креститься Игорь Ингваревич.

– Да что же это такое? А, Евпатий?

– Это беда, – сурово ответил Коловрат, сжимая поводья. – Черная беда опустилась на Рязань.

– Боже мой, боже мой, – снова начал креститься князь Игорь.

– Други мои. – Коловрат повернулся в седле и посмотрел на дружинников, сопровождавших их посольство. – У кого еще сильны кони, кто может, спешите туда. Может быть, вы еще успеете помочь своим близким. Спешите, не оглядываясь ни на кого, кто как может. И я с вами!

Взметнулись плетки, полетели комья земли, взрытой копытами лошадей, перегоняя друг друга, всадники помчались в сторону леса, за которым дымилось то, что оставалось от Рязани. Коловрат оглянулся на князя, но тот только скорбно махнул рукой. Коловрат дал шпоры Волчку, тот с места полетел вперед.

Когда Коловрат выехал из леса, то увидел, что от города почти ничего не осталось, кроме разрушенных, еще дымившихся стен. Те или сгорели, или были разрушены камнеметами, которые монголы привезли с востока и которыми ломали даже каменные стены, не то что деревянные. Не прошло и дня, как все закончилось. Сгорела большая часть города, на развалинах маячили редкие тени уцелевших в страшной битве. Людей увидеть Коловрат не надеялся совсем. Все, кто оставался в городе, были убиты. В живых остались лишь те, кто не был в городе во время штурма. Они пришли позже, когда уже все было кончено.

Коловрат ехал и смотрел на улицы, усеянные трупами. Разрубленные, прибитые к земле копьями. Отсеченные руки, головы, мертвые дети на руках мертвых родителей. Среди черных развалин домов – обгоревшие тела. И почти все с оружием. У кого не было меча или топора, бились дубинами, оглоблями, косами, ножами, камнями. Свой дом он увидел издалека и подивился, что тот остался цел. Может, его просто не коснулись языки пламени от соседних дворов, потому что стоял он особняком. Мужественный воин, повидавший на своем веку много страшного, Коловрат никак не мог себя заставить подъехать к дому. Страшился увидеть изуродованные трупы близких ему людей. Он до боли прикусил губу, застонал и все-таки послал коня вперед.