Хан Батый был очень удивлен: отправленная навстречу русичам половина тумена исчезла, а русичи снова оказались у него за спиной. Они, кажется, и не остановились. Какие силы им помогают? Кто это?

Батый приказал остановить войско и послал новый тумен навстречу русичам, приказав всех убить, а воеводу притащить к нему.

– Ставить шатер, великий хан? – спросили Батыя.

– Нет, – отмахнулся он, – мы сейчас двинемся дальше. Это быстро. Прикажите, чтобы воины дали коням овса. Пусть кони отдохнут, впереди долгий путь по русским лесам.

Целый тумен монгольских воинов развернулся и поскакал навстречу русичам.

– Ага, остановились, – злорадно и немного разочарованно покачал головой Батый. – О-о, совсем меня расстроил русский воевода, он повернул коней назад. Трусливый воевода, совсем плохо.

Русичи пришпорили коней и стали быстро отступать. Вот ряды их смешались, но на пути монгольских воинов, несшихся на врага, вдруг появилась шеренга пеших русских воинов. И не одна, а целых три. Первый ряд присел на колено, второй и третий опустили копья. О небо, это не копья, не только копья, это колья, с заостренными концами, которые русичи надежно уперли в землю! И не остановить уже всадников. Батый закричал, понимая, что воевода тумена его не услышит, а если и услышит, то не сумеет так быстро остановиться.

Падали пронзенные кони. Всадники летели через конские головы за спины русичей, где их безжалостно добивали топорами и мечами. А задние не видели, что происходит впереди, и продолжали напирать. Гора трупов, раненых лошадей и кричащих людей росла на глазах. А русичи медленно пятились, оставляя всадникам возможность снова напасть на них.

Разъяренные сотники бросили своих воинов в обход. Кони вязли в глубоком снегу, прыгали, воины еле держались в седлах, их расстреливали из луков из-за деревьев русские ратники. Тумен терпел такой урон, что его срочно нужно было отводить назад.

Не успел Батый послать приказ. Из леса, через строй русичей, пропускавших свою конницу, вырвались дружинники в красных плащах. Страшный вой разнесся по лесу, вой диких животных, которые бросаются в смертельную схватку.

У Бату-хана внутри все на миг похолодело. Он завоевал половину мира и встречал сильных воинов, сильные армии, но он никогда и нигде не видел таких безрассудно храбрых воинов.

– Вперед, все вперед! – закричал хан, в гневе ломая рукоять плети.

Железный кулак русских всадников ударил в топтавшуюся на месте монгольскую конницу с такой силой, что сразу смял несколько рядов. А следом уже выезжали новые отряды русичей. Да сколько же их там?

И вот уже монгольский тумен опрокинут, монголы бегут, потому что в лесах не развернешься, не рассыпешься, как в степи. Тут только стоять на месте и умирать или бежать к своим, в надежде, что успеешь, что тебя не зарубят, не поднимут на копье.

Батый ругался, брызгал слюной, но ничего не мог поделать. Русичи небольшой ратью теснили его воинов. Передовой тумен рассеян и наполовину изрублен. Сколько хороших воинов погибло от русских мечей и на русских копьях. Вот уже и основные силы монголов встали на пути русского полка.

Русичи тоже несли потери: все больше и больше их оставалось лежать на красном от крови снегу. Но те, кто был жив, рубились и двигались вперед, через ряды монгольских батыров. Хан не верил своим глазам. Еще немного, и ему не с кем будет идти дальше.

Он хорошо видел огромного русича, который дрался впереди всех. Его борода развевалась на ветру, шлем он потерял. Его сильные руки обрушивали на монголов такие страшные удары, что он разрубал до пояса человека, одетого в пластинчатые доспехи. Его черный конь поднимался на дыбы и бил копытами врагов. Этого просто не могло быть! Нет, могло.

Наконец монголы стали охватывать противника с флангов, теснить назад к лесу. Но русичи все дрались, как разъяренные звери, – монгольские воины продолжали падать замертво.

– Хватит! – крикнул Батый. – Развернуть камнеметы. Быстрее!

Русичей оставалось совсем мало, но они не собирались сдаваться. Батый нервно дергал из ножен саблю и снова вгонял ее со стуком назад. Да быстрее же, быстрее! Сейчас русичи поймут, что им готовят, и побегут. Нет, они попросят пощады, сдадутся. Не может человек не бояться смерти.

Но вот монголы отхлынули. В воздухе замелькали тяжелые камни. Со свистом пролетая над полем боя, они падали на головы русичей. Сразу было убито несколько человек. Камнеметы заряжали снова и снова, камни били по панцирям, разбивали головы, ломали руки и ноги. Но огромный воин по-прежнему вел своих оставшихся в живых товарищей вперед, прямо под камнепад, под стрелы монгольских лучников.

Но вот один из камней ударил в грудь страшного русича.

Полторак был рядом, у них уже не осталось коней, и все бились пешими, когда очередной камень сбил Коловрата с ног. Сотник кинулся к воеводе, но было поздно. Грудь изувечена страшным ударом, но в глазах Коловрата еще теплится жизнь.

– Ждана, – прошептали помертвевшие губы, из горла хлынула кровь, заливая доспехи и шею.

В поле стояла тишина. Полторак опустил голову Коловрата, не сводя глаз с мертвого лица. Боль в раненой левой руке была нестерпимой, но боль в душе была сильнее. За его спиной стояли оставшиеся в живых, но Полторак их уже не видел. Он стоял рядом с телом своего воеводы, своего друга. Он хотел умереть рядом с ним.

Сотник с ненавистью смотрел через пелену, застилавшую глаза, и видел, как расступились монголы, как выехал вперед колченогий хан, как заговорил, обращаясь к русским через толмача:

– Вы храбро бились! Великий хан признает в вас отважных воинов. Вы можете уйти. Он дарует вам жизнь. Тело этого воина мы заберем с собой.

– Нет, монгол, – с трудом прохрипел пошатывающийся от усталости Полторак. – Не получишь ты тела Коловрата. Мы умрем возле него.

– Вам незачем умирать, вам надо идти домой.

– У нас нет дома. Ты сжег его. Мы пришли отомстить тебе или умереть.

– Вы хотите умереть? – опешил хан, вглядываясь в лицо молодого воина, так мужественно охранявшего тело своего боевого товарища.

– Мы сами решаем, когда нам жить, а когда умирать, – с трудом проговорил Полторак. Стоять он уже не мог, а попасть живым в руки врага недостойно воина. Скорее бы все кончилось!

Батый рассматривал русичей: они стояли и глядели на него, тяжело дыша, сжимая в руках окровавленные мечи. Да, они готовы умереть. Не задумываясь. Что это за люди такие? Он смотрел и не понимал. И этот, который стоит первым. Ведь зубами вцепится, а тело не отдаст.

– Сегодня я решаю, – перевел толмач, – кто будет жить, а кто умрет. Вы будете жить. Забирайте тело вашего багатура и уходите.

Батый повернул коня и поехал вверх по склону, ворча и качая головой. Вот каким должен быть воин, думал он, мне бы таких, я бы весь мир прошел и не остановился ни разу.