– Спокойнее, – сказал Морган. – Мы не можем сейчас отступить. К тому же…

Хью опустился на колени и перевернул тело на спину. Лицо было перепачкано грязью, рот и глаза открыты, и кровь не добавляла ему привлекательности. Хью и Морган долго смотрели на него в молчании.

– Кто это такой, черт возьми? – прошептал Морган. – Я никогда его тут не…

– Подержите зажигалку, – сказал Хью, борясь с приступом дурноты. – И идем отсюда. Я знаю, кто это. Адвокат. Его зовут Лэнгдон.

Хью не помнил, как они вернулись на поляну, помнил лишь, что по дороге он случайно пнул шляпу Спинелли, когда они вышли на дорожку. По обоюдному решению они направились в домик для гостей. Это место навевало неприятные мысли и воспоминания, но все же тут было лучше, чем снаружи, где кровавый убийца оставил свои следы. Морган заглянул в дом и остановился.

– Я понял, что не так, – сказал он. – Забавно. Как я раньше не понял? Свет, парень! – указал он. – Мы гонялись за кем-то по всему дому и окрестностям и не додумались включить свет… Конечно, следует учитывать наше психологическое состояние, но едва ли это нас оправдывает. О чем я? Как бы то ни было, нам нужен свет…

Он взбежал по крыльцу и нащупал выключатель у входной двери. В холле зажегся огонек, тусклый, но так все же было лучше, чем в темноте. Они нежились в лучах этого электрического света, как стояли бы в холодный день перед натопленным камином.

– Все, что мы можем сделать, – сказал Хью, усевшись на ступеньки, – это ждать, пока Мерч не вернется со своими подручными.

«Какое нелепое слово», – подумал он. Будто из плохой пьесы. «Подручные». Откуда оно вообще взялось?

Морган кивнул. Обхватив себя руками и подняв ворот свитера, он стоял, прислонившись к дверному косяку и отвернувшись.

– Уф. Да, так и есть. Вопрос в том, кто этот Лэнгдон и почему его убили?

– Я не знаю, почему его убили. Что же касается того, кто это, вам придется выслушать все, что сегодня произошло. Это долгая история, и я не горю желанием ее рассказывать. Не сейчас. Но… – Хью посетила мысль. – Но кое-что вам следует знать.

Морган машинально достал флягу и протянул ее Хью.

– Выкладывайте, – сказал он.

– Ну, дело в том, что моему старику – епископу – пришло в голову, что убийца – это вы. Или, по крайней мере, что вы весьма подозрительная личность.

Моргана, казалось, это не слишком удивило. Он глубоко вздохнул, будто наконец свершилось то, чего он ожидал.

– Ах! Enfin[23]. Это было предсказуемо. Кому-нибудь это обязательно пришло бы в голову, и я не удивлен, что это ваш отец. Я ему сразу не понравился. Но почему?

– В основном это из-за следа – из-за того, что был тут, рядом с домом. Ну, следа, оставленного ботинком Морли Стэндиша. У него была версия, что вы пробрались на «Ферму», чтобы украсть ботинки, прошли через тайный ход в дубовую комнату, намереваясь пробраться в кладовку и не зная, что там кто-то ночует. А когда вы выяснили, что комната занята, вы разыграли спектакль с полтергейстом, чтобы замести следы.

Морган обернулся, уставившись на Хью.

– Ну ни черта себе! – сказал он, почесав затылок. – Мне это в голову не пришло. Насчет ботинок, имею в виду. Но все остальное… Да, я этого ожидал.

– Конечно, это все глупости. Спинелли сегодня доказал это. Ботинки понадобились самому Деппингу для его маскарада – я слышал, как Спинелли рассказывал об этом. Затем он, наверное, спрятал их где-то в доме. Но мой старик сочинил правдоподобную версию, доказав, что вы не знали, будто викарий остался в доме, и все прочее. Мы знаем, что это не вы притворились полтергейстом…

Морган нахмурился.

– Естественно, это я притворился полтергейстом, – сказал он. – Так и есть. Хотите сказать, что не нашли улику, которую я специально оставил? Я об этом беспокоился. Хотел следовать законам жанра, да и к тому же я насосался коктейлей – так что я выбросил записную книжку с моими инициалами на ней. В конце концов, – с вызовом добавил он, – ищейкам же надо от чего-то отталкиваться.

– Хотите сказать…

– Уф. Это обеспечило мне немало тревожных мгновений. – Он мрачно пнул дверь. – Расплата за ребячество. Хочется пристукнуть самого себя, когда я об этом думаю. Теперь, когда все взаправду, не так уж оно и весело, да? Но полтергейст устроил я, это правда. Так все и было – я не знал, что викарий спит в той комнате. Я вообще не знал, что он в доме. – Помолчав, он снова обернулся с виноватым выражением лица. – На самом деле вся эта демонстрация предназначалась для вашего старика. Вот как дело было. У меня есть привычка поздно вечером ходить на шестимильную прогулку – и прошлой ночью меня застала буря, так что у меня нет никакого алиби… не важно. Я знал, что епископ останется на «Ферме». Он часто ко мне приставал, критикуя мои книги, и мне это порядком надоело. В ночь полтергейста я возвращался с прогулки, срезав дорогу через парк, и увидел свет в дубовой комнате. «Во дела!» – подумал я и сложил вместе два и два, поскольку обычно комната не занята. А епископу была известна история о проклятии. Чтобы удостовериться в своей правоте, я прокрался ко входу для слуг и позвал старого Диббса – дворецкого. Я просил: «Где спит его преподобие?» А Диббс ответил: «В дубовой комнате». – Морган поправил очки на носу. – Что первое пришло в голову? Я не подумал, что речь идет о бедняге Примли. Я заставил Диббса поклясться, что он будет молчать об этом разговоре, – и готов биться об заклад, что он меня не выдал. Чего только не добьешься звонкой монетой – хотя в моем случае это была лишь купюра, пусть и новенькая, хрустящая, только из банка. Ха! Чем больше я об этом думал, тем больше мне эта мысль нравилась. Я пошел домой, выпил с Маделин, и идея начала нравиться мне еще больше. Остальное вы знаете. – Морган подошел поближе и уселся на ступеньку. – И той ночью я видел Спинелли, – внезапно добавил он. – Как и говорил епископ, он спускался с холма к дому для гостей. Но я не мог рассказать полковнику, вы же понимаете. А епископу никто не поверил – вот так мы к этому и пришли. – Он ткнул пальцем в сторону лужайки.

Луна висела низко, и ее лучи проникали сквозь листву деревьев. Над лужайкой поднимался туман, как и всегда в этот мрачный предутренний час, час самоубийц, когда черное отчаяние охватывает тех, кто не может уснуть, – холодный клубящийся туман, сокрывший тело Спинелли. Хью почувствовал, как в нем нарастает тревога. К этому времени уже должны были прийти люди с «Фермы».

– Странно, – сказал он, – что стрельба не разбудила все графство. Почему никто не пришел? Только мы двое сидим тут, как кладбищенские сторожи.

– Маделин! – Морган выпрямился. – Боже, она должна была слышать стрельбу так же ясно, как мы. Она, наверное, подумает… – Он вскочил на ноги. – Слушайте, так не пойдет. Долг там или не долг, но мне нужно заскочить к себе и сказать ей, что я жив. Я вернусь через пять минут. Хорошо?