– Ну, мне казалось, что Кади тихоня, – заметила Виви, усаживаясь на свободное место рядом с Кади. – Но, может, сегодня я просто впервые увидела ее в центре внимания, без отвлекающих факторов.

– Что ты имеешь в виду? – На этот раз мать произнесла все четко, ее слова обжигали, словно кислота.

Виви вздохнула:

– Я пыталась сделать твоей дочери комплимент. Не перекручивай, пожалуйста.

– Я правильно понимаю, что «отвлекающим фактором» был мой сын?

Кади вжалась в спинку стула, стараясь как можно сильнее с ней слиться.

Виви бросила взгляд на дедулю:

– Вечно я говорю ей что-то не то.

– Она ничего такого не имела в виду, – сказал дедуля матери Кади.

Та пропустила его слова мимо ушей и продолжила обращаться к Виви:

– Ты вечно говоришь что-то не то, потому что ты бестактно относишься к памяти о моем сыне.

– Признавать, что было трудно, – это не бестактность.

– Кому, тебе?! – изумилась мать Кади.

– Всем. Не притворяйся, что на нас это не отражалось. Мы ни за что не смогли бы провести такое свадебное торжество. – Виви вскинула нарисованную карандашом бровь. – Почему, думаешь, мы тогда сбежали?

Мать Кади повернулась к дедуле:

– Папа, это правда?

– Ну… – Он разинул рот, заметавшись взглядом между двумя главными женщинами в своей жизни, и его губы нерешительно дрогнули.

Однако молчание само по себе стало красноречивым ответом. Кади тоже была потрясена. Она всегда считала, что их свадьба на борту корабля – спонтанный романтический порыв, а не запланированный побег от Эрика.

Мать, качая головой, впилась взглядом в Виви:

– Мало тебе плясать на могиле моей матери, так надо еще нагадить на могилу моего сына?

– Довольно! – рявкнула Мишель, вставая. – И хватило же тебе наглости так говорить с моей матерью. Это вообще-то ее праздник.

Линда с отвращением вскинула руки:

– Прямо как на конфирмации Джексона. Вечно они тянут одеяло на себя.

– Ой, иди на хер, Линда, – отозвалась мать Кади.

И тут начался ад. Майки-младший подскочил и принялся орать в защиту Линды, Мишель закричала на Майки, чтобы он уселся, Линда сверлила взглядом мать Кади, а Виви пыталась что-то сказать, но ее никто не слышал.

– Так, тайм-аут! – Отец Кади вклинился между женой и остальными, после чего обернулся к дочери: – Кади, собери наши вещи. Нам пора.

Они как можно скорее проскользнули мимо остальных столов со смущенными и любопытными гостями. Дедуля, бросившись за ними так быстро, как только позволяли слабые ноги, нагнал их в прихожей:

– Карен, погоди, ты все не так поняла. Мы просто ждали, когда Эрик поправится, я все время верил, что он поправится.

Отец Кади попытался их утихомирить, но Карен и не думала сбавлять шаг, а дедуля все продолжал попытки достучаться до дочери:

– Виви не хотела, чтобы так вышло. Не уходи вот так, я тебя люблю, ты же моя доченька.

Мать Кади рывком развернулась и ткнула в отца дрожащим пальцем, но Кади видела в ее глазах больше боли, чем злости.

– У тебя нет верности, папа. Ни маме, ни мне, ни, по всей видимости, собственному внуку. – И Карен ринулась прочь из дома; отец Кади, извиняясь, последовал за ней по пятам.

На дедушку, который остался беспомощно стоять с тяжело вздымающейся цыплячьей грудью, оглянулась только Кади. Они встретились взглядами, и лицо дедули исказила гримаса. Затем он притянул внучку к себе и стиснул в отчаянных объятиях.

– Мне так жаль, – срывающимся голосом пробормотал дедуля ей в макушку.

Кади напряглась, он навалился на нее дрожащим телом.

– Ничего, все будет хорошо.

Когда дедуля отстранился, его лицо было бледным, слезящиеся голубые глаза покраснели, в уголках губ запеклась слюна. Когда Кади с родителями приехала, он выглядел таким жизнерадостным, а сейчас стал надломленным, убитым горем.

– Позаботься о ней за меня, ладно?

Кивнув, Кади быстро поцеловала дедушку в щеку и поспешила за родителями. Машина была заведена, отец с каменным лицом сидел за рулем, мать лежала ничком на заднем сиденье, прикрывая глаза ладонью. Кади, не говоря ни слова, забралась на переднее.

– Ты в порядке? – спросил отец.

Она была потрясена и не могла выбросить из головы выражение лица деда. Ссора вызывала у нее тревогу и стыд, ее семья испортила торжество, и теперь все будут их обсуждать. В то же время Кади понимала, что ее мать мучит ужасная боль – боль скорбящей матери и боль дочери. И Кади понятия не имела, как быть с обеими.

Кади прилетела обратно в Бостон уже на следующий день. Она надеялась, что поездка домой станет перезагрузкой, после которой получится вернуться на учебу отдохнув и набравшись сил, но нервы оказались лишь сильнее истрепаны. Андреа так и не отвечала на эсэмэски с извинениями и перестала с ней разговаривать, отчего в их жилище воцарилась напряженная атмосфера. Но у Кади всю жизнь был только один способ справиться со стрессом – работа. В кафе при библиотеке Ламонта уютно гудели посетители. Оно располагалось в передней части здания, и Кади урвала заветное мягкое коричневое кресло у окна. Колени согревал открытый ноутбук, рядом лежала папка с материалами по истории Средневековья и стояла чашка латте, но Кади все никак не могла взяться за дело. Она сидела как на иголках и кое-что ждала. Она ждала, когда вернутся призраки.

Кади не слышала ни голосов, ни вообще чего-либо необычного с тех самых пор, как ступила за пределы гарвардского кампуса. Их отсутствие позволило вздохнуть с облегчением, но надежда, что подобная поездка домой могла исцелить какой бы то ни было психический кризис, была слишком уж опрометчивой. Кади все сильнее убеждалась, что голоса сверхъестественны, внепространственны. Она не понимала как или почему, но пересекалась с ними именно здесь. Это были призраки Гарварда. Но куда это приводило саму Кади? К попыткам сделать домашку в доме с привидениями.

В окошке замерцало новое письмо.

Провайдер веб-почты определял отправителя как [email protected].

Кади подняла голову и обвела зал внимательным взглядом. Большинство студентов сидели, склонившись над учебными материалами, один парень вообще крепко спал в кресле, продолжая держать опасно накренившуюся чашку с кофе. Затем Кади наткнулась на взъерошенную светлую шевелюру Алекса, который как страус вытянул шею. Когда их взгляды встретились, он помахал рукой. Кади улыбнулась. Алекс вновь уткнулся в ноут.