– От помешательства дети не исчезают среди бела дня, – возразила Джейн. – Не забывайте, девятилетняя Лиззи Дипальма исчезла. Ее тело так и не нашли.

– Мартина Станека осудили не за ее убийство.

– Только потому, что жюри не вынесло вердикта «виновен» по этому пункту. Но все знали, что он ее убил.

– А вы обычно доверяете мудрости толпы? – вскинул брови доктор Цукер. – Моя роль криминального психолога состоит в том, чтобы предложить вам иную перспективу, указать на то, что вы могли упустить. Человеческое поведение не такое черное и белое, как иногда хочется думать. У людей бывает сложная мотивация, возможности правосудия ограничиваются несовершенством человеческих существ. Ведь наверняка что-то в обвинениях этих детей должно вас настораживать.

– Обвинитель им поверил.

– Вашей дочери около трех лет, так? Представьте себе, что ее наделяют властью посадить целую семью в тюрьму.

– Дети в «Яблоне» были старше моей дочери.

– Но не обязательно более точны и правдивы.

Джейн вздохнула:

– Теперь вы говорите как доктор Айлз.

– О да. Вечный скептик.

– Вы можете быть каким угодно скептиком, доктор Цукер. Но факт остается фактом: двадцать лет назад Лиззи Дипальма пропала. Ее шапочку нашли в школьном автобусе «Яблони», после чего Мартин Станек стал главным подозреваемым. Теперь убивают тех, кто тогда обвинял его в сексуальном насилии. И Станек как нельзя лучше подходит на роль убийцы.

– Убедите меня. Найдите улики, привязывающие его к этим убийствам. Хоть какие-то улики.

– Любой преступник совершает ошибки, – сказала Джейн. – Мы найдем его по ошибкам.

* * *

Мать Билли Салливана жила теперь в красивом особняке в стиле Тюдоров, всего лишь в миле от более скромного бруклайнского района, где вырос Билли. После ледяного утреннего дождя на живой изгороди повисли сосульки, а выложенная кирпичом дорожка к дому превратилась в настоящий каток. Фрост и Джейн несколько секунд оставались в машине, готовили себя к холоду. И к предстоявшему им жуткому разговору.

– Она, наверное, уже догадывается, что ее сын мертв, – сказал Фрост.

– Но о худшем она еще не знает. И я не собираюсь ей говорить, как он, скорее всего, умер.

Похоронен заживо, как святой Виталий. Или убийца проявил милосердие и, прежде чем бросить первую лопату земли на тело, убедился, что он не дышит? Джейн не хотела думать об альтернативе: Билли еще жив и в сознании, лежит в гробу, мерзлые земляные комочки ударяют по крышке. Или связанный и беспомощный лежит в земле без гроба, задыхается по мере того, как земля твердеет на его лице. Вот он где, источник кошмаров; вот до чего может ее довести работа, если она это допустит.

– Ладно, пошли. Рано или поздно, но все равно придется с ней говорить, – сказал Фрост.

У входной двери Фрост нажал кнопку звонка, и они стали ждать, поеживаясь, пока ледяной дождь молотил по тротуару и кустарникам. Мать Билли Салливана, наверно, пребывает в ужасе в предчувствии дурных новостей и в то же время отчаянно цепляется за крошечную надежду. Джейн всегда видела огонек надежды, загорающийся в глазах членов семьи; как часто ей приходилось гасить его.

Женщина, открывшая дверь, не пригласила их в дом – встала в дверях, словно не желая впускать трагедию в свои стены. Ее бледное, с сухими глазами лицо было неподвижным, как восковая маска. Сьюзен Салливан отчаянно пыталась держать себя в руках. Ее светлые волосы были зачесаны назад и покрыты лаком, чтобы не растрепались, а кремовые трикотажные брюки и розовый свитер были бы абсолютно на месте в кафе загородного клуба. Она решила надеть жемчужные сережки, хотя этот день вполне мог стать худшим в ее жизни.

– Миссис Салливан, – сказала Джейн. – Я детектив Риццоли, бостонская полиция. Это детектив Фрост. Вы позволите нам войти?

Женщина наконец кивнула и отошла в сторону, пропуская Джейн и Фроста в прихожую. Пока они снимали промокшие куртки, царило мучительное молчание. Хотя над Сьюзен витала угроза страшного известия, она не пренебрегала своими обязанностями хозяйки дома – немного неловко повесила их одежду в шкаф и провела их в гостиную. Внимание Джейн тут же привлекла картина маслом, висящая над камином из плитняка. Это был портрет золотоволосого молодого человека: красивое лицо повернуто к свету, губы чуть искривлены в слегка удивленной улыбке.

«Ее сын Билли».

Это было не единственное изображение Билли. Куда бы Джейн ни бросила взгляд, повсюду она видела его снимки. На фотографии, стоящей на каминной полке, он был снят в плаще выпускника и в квадратной академической шапочке, лихо заломленной на белокурых волосах. На рояле стояли фотографии Билли в серебряных рамочках: Билли-младенец, Билли-юноша, Билли – загорелый подросток, улыбающийся с борта яхты. Нигде Джейн не заметила фотографий отца мальчика – повсюду только Билли, явный объект обожания матери.

– Я знаю, его смущает, что здесь столько его фотографий, – сказала Сьюзен. – Но я так горжусь им. Он лучший сын, какого только может желать мать.

Она говорила о нем в настоящем времени, огонек надежды все еще горел ярко.

– Простите, а мистер Салливан существует? – спросил Фрост.

– Конечно, – отрезала Сьюзен. – Как и вторая миссис Салливан. Отец Билли ушел от нас, когда Билли было всего двенадцать лет. Мы почти не получаем от него известий, да нам это и ни к чему. Мы прекрасно обходимся без него. Билли обо мне очень хорошо заботится.

– А где ваш бывший муж сейчас?

– Живет где-то в Германии с новой семьей. Но нам нет необходимости говорить о нем.

Она помедлила несколько мгновений, собираясь с силами, и теперь ее самообладание дало трещину, обнажив отчаяние в глазах.

– Вы нашли… вам стало что-нибудь известно? – прошептала она.

– Расследование ведет бруклайнская полиция, миссис Салливан, – ответила Джейн. – Его исчезновение все еще классифицируется как дело о лице, пропавшем без вести.

– Но вы из бостонской полиции.

– Да, мэм.

– По телефону вы сказали, что работаете в отделе по расследованию убийств. – Голос Сьюзен задрожал. – Это означает, что вы считаете…

– Это означает, что мы ведем следствие по разным направлениям, учитывая все вероятности, – сказал Фрост, быстро реагируя на отчаяние женщины. – Я знаю, вы давали подробные показания бруклайнской полиции, и еще я знаю, как трудно вам делать то же самое снова, но, может, вы вспомните что-то новое. Что-то такое, что поможет нам найти вашего сына. В последний раз вы видели Билли вечером в понедельник?

Сьюзен кивнула, положив руки с переплетенными пальцами на колени.

– Мы вместе поели дома. Жареная курица, – добавила она, слабо улыбнувшись воспоминанию. – Потом ему нужно было в офис, доделать какую-то работу. Он ушел около восьми часов.