– Не откажу, моя утренняя звезда, – немного расстроенно ответил Максимилиан. – О, если бы я мог помочь моему кузену!

– Но ведь раньше Дитера не привлекали к ответственности из-за проклятия, – вспомнила я некогда сказанные Гансом слова. – Хотя это не первый окаменевший человек.

– Одно дело – сражение на поле боя, – мягко возразил король. – Или дела семейные, где окаменение – не более чем досадное недоразумение, попытка избавиться от проклятия. И совсем другое – преднамеренное убийство посла соседней страны. О, несчастный, несчастный Дитер! О моя бедная страна!

– Я дам показания, – продолжила я, не слушая стенаний. – В ночь убийства посла Дитер был со мной.

– Всю ночь? – приподнял брови король.

– Всю ночь. – Я закусила губу и зарделась, отведя взгляд. – Мы были… вместе. Как муж и жена.

– Ах вот оно что! – озадаченно произнес Максимилиан и запнулся.

Мы молчали. Время текло. Я сжимала кулон и теребила подаренный плетеный браслет.

– Насколько сильно вы хотите помочь своему мужу? – наконец спросил король.

– Насколько? – Я не поняла вопроса и уставилась на короля ничего не выражающим взглядом.

Смотрела на него, а видела Дитера. Его красивое лицо, гладко зачесанные волосы, ироническую полуулыбку и широкие плечи, его руки, в сплетении которых я проснулась этим утром. Что осталось у меня теперь? Только щемящая пустота.

– Я мог бы помочь вам, – вкрадчиво продолжил Максимилиан и встал сбоку, ненавязчиво поглаживая мое обнаженное плечо. – Мне и самому жаль терять кузена и такого хорошего стратега, но закон есть закон. Я очень боюсь за свою страну и не хочу войны. Дело осложняется тем, что сила василиска напрямую зависит от степени его злобы. Проклятие может сработать сразу, а может – спустя целые сутки. Но я мог бы смягчить наказание, если…

– Если что? – Я задержала дыхание, лишь слушая, как трепещет в груди сердце.

– Если вы примете мое предложение, дорогая, – тихо проговорил король и коснулся губами плеча. – Это будет трудно… сложно… почти невозможно! Но я обещаю… – Он коснулся шеи, опалив кожу горячим дыханием, шепнул на ухо: – Обещаю сделать все, что в моих силах. Если хотите – выкрасть Дитера из тюрьмы и выслать из страны, подальше от любопытных глаз, в безопасное место, только согласитесь стать моей…

– Нет! – выкрикнула я, резко обернувшись и гневно глядя в покрытое красными пятнами лицо короля.

Он пожевал губами, глядя на меня оценивающе и сально, покачал головой:

– Подумайте, ваше сиятельство. Я дам вам время.

– Нет, – повторила я, но уже тише.

Стиснув зубы, зажмурилась, прогоняя злые мысли, сдерживая слезы и рвущийся из груди отчаянный плач. Король шагнул ко мне, я отступила, уперлась руками в стол, зашарила по нему, нащупала пресс-папье. Максимилиан покосился на него, и попытки приблизиться не сделал, вместо этого повторил:

– Подумайте, Мэрион. Хорошенько подумайте. И не цепляйтесь так за Дитера, он этого недостоин.

– Мне лучше знать, ваше величество, – ответила я, тяжело дыша и без страха глядя в породистое лицо. – Я его жена.

– Седьмая жена, смею заметить.

– Может, я полюбила его тоже за семерых?

– Что странно, учитывая условия для снятия проклятия.

– Что же странного? – растерянно спросила я, а король нехорошо усмехнулся и процитировал:

– «Проклятие снимет наследница знатного, но обедневшего рода, которая полюбит василиска всем сердцем». – Он покачал головой, поправил инкрустированную драгоценными камнями корону. – Оно не снято, дорогая.

– Проклятие не снято? – повторила я и застыла, все еще держась за пресс-папье. – Откуда вы знаете?

– Мы сразу же проверили, – охотно пояснил король. – Стража предприняла все меры предосторожности и сняла с Дитера очки. Подопытными выступили тюремные крысы.

– И? – Я затаила дыхание.

– И все крысы окаменели. Все без исключения!

– Этого не может быть, – пролепетала я, уже чувствуя, как в груди разливается боль.

Я прижала ладонь к корсету, стало трудно дышать. Максимилиан смотрел с сочувствием, на губах все еще играла улыбка.

– Вы не любите его, прекрасная роза, – донесся до меня его голос словно издалека. – Возможно, думали, что любите. Но это был самообман, иллюзия. Так стоит ли цепляться за иллюзию? Забудьте, Мэрион, станьте моей, и я дам вам то, чего вы не получите рядом с государственным преступником. Все будет вашим: положение, драгоценности, даже новый муж, куда лучше нынешнего.

– Нет, – выдохнула я и замотала головой так, что локоны рассыпались по плечам. – Я не могу… Дитер! Мне нужно увидеть его… поговорить с ним! Я должна!

Максимилиан глубоко вздохнул и поморщился:

– Ну что ж, упрямая птичка. Если так желаете, я дам возможность увидеться с мужем. Возможно, тогда вы все поймете сами.

– Час, – оживилась я. – Хотя бы час, прошу!

– Полчаса, – безапелляционно оборвал меня король и хлопнул по кнопке звонка.

Дверь открылась, в кабинет заглянул стражник. Максимилиан махнул рукой и велел:

– Капитан, отведите герцогиню фон Мейердорф в тюремное подземелье. Да не арестована, болван! – прикрикнул он, видя, как оживленно стражник вытаскивает из кобуры пистолет. – Всего лишь повидаться с его сиятельством. За ее безопасность отвечаешь головой.

Королевская темница оказалась мрачной башней с острыми зубцами и железными воротами, с узкими проемами бойниц. Мы шли довольно долго сквозь темные коридоры, по выщербленным ступеням. Чем ниже спускались, тем у́же становились каменные лабиринты, светильники горели едва-едва, и в неверном свете по стенам прыгали наши тени, живые и причудливые, точно привидения погибших здесь узников. Пару раз мы напугали крыс, которые при виде нас прыснули из-под ног и зашуршали когтистыми лапками по камню. Я стиснула зубы, подавляя рвущийся крик, и стала ступать осторожнее, приподнимая подол платья, чтобы ненароком не наступить на мерзких животных.

Нас пропустили через обитые железом двери, и я с замиранием сердца шагнула в полутемный коридор, по бокам которого тянулись решетки. Где-то капала вода, издалека доносились стоны, пахло прелой соломой, нечистым телом и кровью.

– Где мой муж, Дитер фон Мейердорф? – спросила я, стараясь, чтобы голос не дрожал.

– Пожалуйте, сюда, ваше сиятельство, не споткнитесь. – Стражник поднял повыше керосиновую лампу и повел дальше по коридору.

Я с беспокойством поглядывала по сторонам, боясь увидеть дыбу или дорожки крови, текущие из-под решеток, но полумрак скрадывал очертания предметов, и я видела только дрожащие тени.

– Не волнуйтесь, ваше сиятельство, – словно читая мои мысли, продолжил стражник. – Камера пыток дальше, а у палача… то есть, знамо дело, у господина дознавателя, не бледнейте так, сейчас обеденный перерыв.