– Ваше величество, – начала я, неловко присев по этикету, но король не дал мне продолжать.

Отложив перо, он вышагнул из-за стола мне навстречу и, взяв за руку, коснулся губами.

– Счастлив встретиться с вами снова, моя майская роза. Жаль, в столь печальное для нас обоих время.

– Вы знаете, зачем я пришла, – срывающимся голосом заговорила я. – Это касается моего мужа Дитера…

– Конечно-конечно, – завздыхал король, покрывая поцелуями мою ладонь, потом запястье. – Я мог бы догадаться.

– Вы арестовали невиновного, ваше величество, – продолжила я, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не вырвать руку. – Дитер – не убийца.

– Приказ отдавал не я, а супруга, – возразил Максимилиан, все еще не выпуская мою ладонь. – Прискорбно, но мне пришлось подтвердить его, когда обнаружилось, что все факты налицо.

– Какие факты? – спросила я, холодея.

– Посол Тураон Эл’Мирт за ночь стал каменной статуей, – морщась, ответил король. – О, это чудовищное зрелище! Меня бросило в холодный пот, лишь только я увидел эту жуткую статую! Этот распахнутый в безмолвном крике рот! О, бог мой! – Моя ладонь наконец-то выскользнула из его хватки, и Максимилиан тихо застонал, прижав руку ко лбу. – Такое не подобает видеть благочестивому фессалийцу, а тем более юной фрау. Вы бы упали в обморок, дорогая.

– Не упала бы, – жестко парировала я. – Мне уже приходилось видеть статуи в саду Мейердорфского замка.

– Ах вот что, – хмыкнул король и покосился на меня с неодобрением. – Но все равно это было чудовищное зрелище.

– Почему вы уверены, что виноват Дитер? – спросила я. – Разве в Фессалии нет других василисков?

– Что вы! – замахал руками Максимилиан. – Мой бог, помилуй Святая Дева! Последнее чудовище убито в каменных пустынях Канто, а его глаза, язык, сердце, печень и прочие внутренности пущены на яды и магические зелья.

– Значит, – подхватила я, – чисто теоретически возможно убить по методу василиска без применения самого василиска?

– Тео-ре… – повторил король, запнулся и вытер кружевным платочком вспотевший лоб. – Уф, вы столь же умны, сколь и прекрасны, и жонглируете словами не хуже наших мудрецов. Вы правы, убить можно и с помощью магии, вот только кому придет такая идея?

– Например, королеве? – рискнула и забросила удочку я.

Ожидала увидеть возмущение и получила его. Король откинул голову так, что корона съехала на затылок и чудом удержалась на густых, тщательно уложенных кудрях, на щеках вспыхнули красные пятна.

– Говорите да не заговаривайтесь, моя дорогая, – сухо отчеканил Максимилиан, даже отступая от меня на шаг. – Ваши слова могут быть расценены как клевета и лжесвидетельство против короны. И я вправе арестовать вас прямо сейчас, если вы не отступите от лжесвидетельства и не попросите прощения.

– Прошу, – испуганно пробормотала я, и сердце заколотилось быстро-быстро. – Простите, ваше величество. Простите за необдуманные слова.

У меня никого не было, кроме Дитера, и никто не защитит Дитера, кроме меня. Если я сейчас оступлюсь, если пройду по краю и сорвусь в пропасть, кто вызволит его? Наше счастье висело на волоске, и король уже поднес к нему нож. Ощутив жар, я схватила его величество за руки и заговорила:

– Я всего лишь влюбленная женщина, ваше величество! И я в отчаянии! Простите мою дерзость!

Максимилиан расслабился, и улыбка снова тронула его чувственные губы.

– Прощаю вас, моя весенняя фея, – снисходительно сказал он и слегка пожал мои взмокшие ладони. – Да что ж вы так перепугались?

– Я боюсь не за себя, а за Дитера, ваше величество…

– Настолько, что готовы очернить всех и каждого?

Я опустила голову и нахмурилась.

– Мне показалось… между моим мужем и ее величеством натянутые отношения. Я не права?

– Возможно, моя милая, – вздохнул Максимилиан. – Многие боятся василиска, а моя супруга до сих пор убивается по безвременно ушедшему герцогу Мейердорфскому и моему кузену Мартину.

«Убивается настолько, что готова повиснуть на шее чужого мужа», – зло подумала я, а вслух сказала:

– Но ведь вы не станете мстить Дитеру за давнюю дуэль, ведь правда? И за… – тут я запнулась, – вчерашний отказ…

– О, нет-нет! – рассмеялся король, снова пожав мои руки. – Добродетельность заключается в отказе от мщения, а я придерживаюсь заветов священной книги, моя дорогая Мэрион. И уверяю вас, Анна Луиза тоже придерживается их. – Он закатил глаза. – Ах, эта святая женщина! Ее доброта столь же велика, сколь велики ее дела и цепкий ум!

«А сердце полно яда», – подумалось мне, я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть.

– О, знали бы вы, мой благоухающий цветок, – продолжил Максимилиан, – как дорожу я ее мнением. Сколько раз она выручала меня советом, которого не могли дать и лучшие умы королевства.

«Один из них явно касался убийства кентарийского посла», – подумалось снова, и я выпрямилась, с достоинством глядя в глаза его величеству.

– Если это так, – заговорила я, – вы должны понимать, что и Дитеру нет никакого резона убивать посла. Он ваш подданный и верно служит стране и короне. У него нет и не может быть никакого мотива.

– Это будет решать следствие, – заметил король. – Поверьте, мне тоже не хочется верить в причастность моего кузена к этому неблаговидному поступку. Но другого василиска в стране нет, а зелье… его не так уж легко достать. К тому же вы понимаете, Мэрион, из-за убийства посла Фессалия оказалась в уязвимом положении. Мы и так находились с Кентарией в натянутых отношениях из-за спорных территорий, и бал Майской Розы, призванный положить начало дипломатическим отношениям между нашими странами, обернулся угрозой войны. – Я вздрогнула, страшное слово «война» эхом отозвалось в душе. – Все, что я могу сейчас, – продолжил король, – это принести глубочайшие соболезнования кентарийскому вождю, Элдору Эл’Варуку, и пообещать найти и наказать убийцу, чего бы мне это ни стоило. И клянусь вам своим драконом-покровителем, если Дитер замешан в этом убийстве, он будет казнен.

Я ощутила слабость в коленях, золото и алый бархат слились в одну сплошную серую пелену, уши наполнились звоном, и я опомнилась сидящей в заботливо подставленном кресле, а Максимилиан обмахивал меня бумагами и настойчиво совал в руки наполненный водой стакан.

– Выпейте, Мэрион. Давайте же. Может, врача?

– Не нужно, – слабо отозвалась я и пригубила теплой воды. – Я уже в порядке.

Отставив стакан на край стола, попыталась встать. В голове еще звенело, перед лицом скакали золотые искры, будто я слишком долго смотрела в глаза Дитера, проваливаясь в эти омуты и тая в его объятиях. Как давно это было!

Стиснув зубы, я оперлась о подлокотники и поднялась, оглаживая кружева и оборки на платье.

– Я хочу просить об одном, – стараясь придать голосу твердость, сказала я. – Провести следствие со всей тщательностью и отсрочить казнь насколько возможно. Вы ведь не откажете мне в этом?