ухоженной территории. Уличные фонари освещали оранжевым светом садик перед зданием, и Кирби, даже несмотря на снег, отметил, что трава подстрижена, кусты подрезаны, а о клумбах заботятся. Этот дом престарелых точно был непохож на среднестатистический, и детективу стало интересно, сколько стоит здесь проживание.

Он позвонил в дверь. Через несколько минут его впустили в коридор. До него доносился звон стекла и какой-то непонятный шум. Заведение больше напоминало частный клуб, чем дом престарелых.

– Меня зовут Тереза Бетелл, – представилась женщина, открывшая дверь. – Это с вами я сегодня говорила по телефону?

– Нет, с сержантом Кобраком. Я – детектив Кирби.

– Прошу сюда, – она провела его по коридору во внушительных размеров комнату с пылающим в углу камином. – Некоторые постояльцы перед сном любят выпить небольшой стаканчик шерри или чашку какао.

По всей комнате были составлены небольшими группами кресла, половину из которых занимали постояльцы, а остальные были пусты. Судя по всему, средний возраст людей здесь был около восьмидесяти.

– Простите, я понимаю, что сейчас уже поздновато. Меня задержали, – произнес Кирби, внезапно чувствуя себя виноватым.

– Все в порядке. Маргарет обычно уходит к себе не раньше девяти. Она вон там, – Тереза показала на женщину в дальнем углу. Та сидела в одиночестве и смотрела через панорамное окно на сад; Кирби проследил за ее взглядом и с удивлением увидел огромный, ярко освещенный пруд в конце сада. Он словно был миниатюрной копией озера в «Блэквотер».

– Я представлю вас, – сказала Тереза, и Кирби последовал за ней в другой конец комнаты.

– Маргарет, это детектив, о котором я вам уже рассказывала. Детектив Кирби. Он хочет задать вам несколько вопросов, – она повернулась к Кирби. – Хотите что-нибудь выпить, инспектор?

– Нет, спасибо.

Он сел напротив Маргарет Холидей и подождал, пока уйдет Тереза.

Женщина напротив него, наверное, в юности была весьма крепкого телосложения. Даже когда она сидела, было видно, что она высокая. Сейчас она горбилась, но ее плечи были широкими и, судя по всему, когда-то мощными, как у пловца.

– Мисс Холидей, мне бы хотелось задать вам несколько вопросов по поводу вашей работы в психиатрической больнице «Блэквотер», если вы не против. Я расследую смерть Эны Мэсси, с которой, как я понимаю, вы были знакомы.

Маргарет Холидей продолжала смотреть в окно, периодически моргая. Она глядела в него так пристально, что Кирби засомневался, услышала ли она его слова.

– Мне действительно нужно спросить вас о… – начал детектив, но внезапно она повернулась и прервала его.

– Это было давным-давно, – проговорила Маргарет, глядя на него так же, как только что смотрела на что-то привлекшее ее внимание снаружи.

– Да, я понимаю. Мне интересно, что вы можете рассказать мне об Эне Мэсси, потому что, насколько я понимаю, вы работали вместе в 1960-х и она навещала вас здесь.

Маргарет нахмурилась, отчего над ее бровями образовались две глубокие складки.

– Эна Мэсси, – повторила она, а потом медленно покачала головой и снова перевела взгляд на окно. – Эна Мэсси никогда не навещала меня. Вам дали ложную информацию.

– Она никогда не приходила к вам сюда? – детектив задался вопросом, не страдает ли Маргарет Холидей от первой стадии деменции, хотя при организации этой встречи об этом не сообщали.

– Никогда. Зачем ей?

Ее голос звучал уверенно, и детектив инстинктивно чувствовал, что она говорит правду.

– Вы не знаете, зачем Эна говорила людям, что навещала вас, хотя на самом деле этого не делала?

Маргарет снова перевела взгляд на лицо Кирби, словно надеясь увидеть на нем подтверждение чему-то.

– Я не видела ее почти тридцать лет, но могу себе представить, что она не изменилась. Кому она поведала эту ложь?

– Сотрудникам хосписа, в котором работала волонтером.

Маргарет медленно покачала головой, и на ее губах появилась улыбка, превратившаяся в неприятную гримасу.

– Значит, она не изменилась.

Кирби ждал, пока бывшая медсестра продолжит.

Через несколько мгновений она заговорила:

– Чтобы понять, каким человеком была Эна, вы должны знать, что она была отпетой мошенницей. До мозга костей. Я могу лишь предположить, что при помощи рассказов в хосписе о том, что она навещает старую подругу в доме престарелых, она создавала себе хорошую репутацию. Другого объяснения этому попросту нет.

Хотя у него у самого были сомнения насчет личности Эны, Кирби не ожидал услышать подобное. Он даже начал было думать, что его цинизм мешает ему ясно мыслить.

– Что именно вы имеете в виду, называя ее мошенницей?

Пожилая медсестра разгладила одеяло на коленях, словно тщательно подбирая слова.

– Как я понимаю, теперь нет смысла врать, – произнесла она. – Мошенница. В прямом смысле слова. Эна притворялась хорошей медсестрой. Притворялась, что заботится о пациентах. Притворялась, будто знает, что делает, даже притворялась хорошей матерью. Она совсем такой не была.

– Можете пояснить поподробнее? Как ей это сходило с рук? Разве люди не видели ее сущность?

Маргарет сжала лежавшие на коленях руки; ее суставы были обезображены артритом. Правым большим пальцем она потерла кольцо на среднем пальце, и Кирби вспомнил о кольцах, найденных в доме Эны. Сейчас они были у него в кармане.

– То было другое время. Частное отделение, которое не подчинялось тем правилам, что остальная больница. Доктор Брейн, заведующий, дал Эне полную свободу действий.

– Почему? Если на кону стояла его репутация…

– Было безопаснее держать Эну там, где он мог присматривать за ней. Если бы он позволил ей уйти, она бы его уничтожила. Он и сам был не без греха, и Эна тому доказательство.

– Что вы имеете в виду?

– Та девочка, дочка Эны…

– Карен? – прервал ее Кирби.

Маргарет кивнула.

– Брейн – ее отец.

Доктор Алистер Брейн был отцом Карен МакБрайд? Детективу стало интересно, что Карен подумает об этом, если когда-нибудь узнает.

– Настоящая маленькая мадам, – продолжила Маргарет Холидей, разглядывая кого-то вдалеке, прежде чем продолжить. – Но мне было ее жаль. Эна почти не обращала на нее внимания. Неудивительно, что Карен ушла, как только подвернулась возможность.

– Она знала, кто ее отец?

– Нет. Эна дразнила ее из-за этого. На это было больно смотреть.

– Эна дразнила свою дочь из-за ее отца? – он попытался представить себе, зачем кому-то так поступать с ребенком.

– О да, она показывала на него и говорила: «Это твой отец, Карен». А Карен спрашивала, почему папа никогда не заботился о ней и почему они не живут вместе. Эна же просто смеялась и говорила: «Шучу! Ты же не подумала, что это правда? Ты же не думала, что кто-то подобный может быть твоим отцом?»

Кирби был поражен.

– Никто не упрекал Эну?

– Мы не хотели потерять работу, – ответила