сложное, но следует проявить настойчивость. Я трижды пытался, и каждый раз меня что-нибудь отвлекало. Каждый раз дон Хуан терпеливо меня встряхивал. Наконец я обнаружил, что сознание и взгляд все же зафиксировались на воде – я не видел движения, погрузившись в созерцание ее текучести. Вода стала выглядеть по-другому. Она как бы потяжелела и приобрела серовато-зеленый оттенок. Рябь, образованная течением, была чрезвычайно отчетливой.

Вдруг я почувствовал, что смотрю не на массу текущей воды, а на ее изображение – то, что было у меня перед глазами, напоминало застывший сегмент, словно вырезанный из потока воды. Рябь была неподвижной. Я мог разглядеть каждый ее изгиб. Потом она начала светиться зеленым светом, испуская что-то вроде зеленого тумана. Его становилось все больше, он светился все ярче, пока не превратился в ослепительно яркое сияние, которым было залито все.

Сейчас я не могу сказать, сколько времени я так просидел, созерцая туман. Дон Хуан меня не трогал, я полностью превратился в зеленое мерцание, которое окутывало и успокаивало меня. Не было ни мыслей, ни ощущений – только исполненное покоя осознание растворения в зеленом умиротворяющем сиянии.

Следующее, что я осознал, было ощущение холода и сырости. Постепенно придя в себя, я понял, что лежу на дне канавы. В носоглотку попала вода, я проглотил ее и закашлялся. В носу начало жечь. Я несколько раз чихнул, встал и снова чихнул с такой силой, что изрядная порция газов с характерным звуком вышла из анального отверстия. Дон Хуан хлопнул в ладоши и засмеялся.

– Тело пердит, а это значит – оно живое! – прокомментировал он.

Он знаком велел следовать за ним, и мы отправились в дом.

Хотелось покоя. Мне почему-то казалось, что настроение мое будет угрюмо-отрешенным. Однако ни усталости, ни меланхолии не было. Наоборот, я чувствовал себя прекрасно и, быстро переодевшись, даже начал насвистывать. Дон Хуан с интересом взглянул на меня и изобразил на лице удивление: вытаращил глаза и раскрыл рот. Мне стало очень смешно – я смеялся гораздо дольше, чем это соответствовало ситуации.

– Да ты и впрямь шутник! – заметил он и сам расхохотался.

Я объяснил, что приобретение привычки становиться мрачным после курения смеси не входит в мои планы. Потом я вспомнил встречи со стражем и сказал дону Хуану, что каждый раз после того, как он вытаскивал меня из оросительной канавы, я чувствовал, что видение – где-то рядом, стоит только внимательно смотреть на что-нибудь достаточно долго.

– Это не то. Смотреть, сохраняя покой, и видеть – это разные вещи, и второе вовсе не обязательно вытекает из первого, – сказал он. – Видение – это технический прием, которым некоторые из нас заведомо не владеют.

Он уставился на меня, как бы давая понять, что я отношусь именно к этой категории людей.

– Ты в силах идти? – спросил он.

Я ответил, что чувствую себя прекрасно, и это вполне соответствовало истине. Я не был голоден, хотя с самого утра ничего не ел. Дон Хуан бросил в рюкзак немного хлеба и несколько кусков сушеного мяса, отдал рюкзак мне и кивнул головой, предлагая следовать за ним.

– Куда мы идем? – спросил я.

Он кивком указал в сторону холмов и повел меня к тому каньону, где был источник. Но в самом каньоне мы не остались, а свернули направо, по скалистому склону взобрались наверх и пошли к вершине одного из холмов. Солнце уже почти коснулось горизонта. Несмотря на прохладу, мне было жарко. Я запыхался и хватал воздух ртом.

Дон Хуан ушел далеко вперед и вынужден был остановиться, поджидая меня. Он сказал, что я в отвратительной форме и мы вряд ли поступим мудро, если пойдем дальше. Я отдыхал около часа. Дон Хуан выбрал большой гладкий валун почти идеально круглой формы и велел мне лечь на него животом вниз. Он велел мне свесить руки и ноги и полностью их расслабить. Полностью расслабившись, я свободно лежал на камне, а руки, ноги и голова свисали вниз. Спина изогнулась, так что поясница была вверху. В этой позе я провел примерно пятнадцать минут. Потом дон Хуан велел мне перевернуться на спину и расстегнуть одежду, обнажив живот. Он тщательно выбрал немного листьев и кучкой высыпал их на него. Сразу же по всему телу разлилось тепло. После этого дон Хуан взял меня за ноги и развернул головой на юго-восток.

– Теперь позовем духа источника, – сказал он.

Я попытался повернуть голову, чтобы взглянуть на него, но он с силой удержал меня за волосы и объяснил, что из-за плохой физической формы я сейчас очень уязвим, поэтому должен лежать спокойно и неподвижно. Ветки и листья, которые он положил мне на живот, – особенные, они будут меня защищать. Сам он останется рядом, чтобы в случае чего помочь – вдруг я не справлюсь.

Дон Хуан встал надо мной, прямо за моей головой, так что, поднимая глаза, я мог его видеть. Он вытащил свой «ловец духов» и натянул его, и тут заметил, что я за ним наблюдаю. Тогда он легонько щелкнул меня по макушке костяшками пальцев и велел смотреть в небо, не закрывая глаз, и сосредоточиться на звуке. Затем, как бы между прочим, добавил, что если вдруг на меня кто-то нападет, нужно не колеблясь выкрикивать то слово, которое он сказал мне вчера.

Дон Хуан и «ловец духов» начали с низкого звука. Постепенно напряжение струны увеличивалось, и я услышал что-то похожее на реверберацию, а потом – четкое эхо, отозвавшееся с юго-востока. Натяжение все увеличивалось. Дуэт «дон Хуан – ловец духов» был безупречен. Дон Хуан усиливал низкий звук струны, превращая его в пронзительный вопль, завывание, от которого в жилах стыла кровь. В пределе это переходило в жуткий потусторонний визг, совершенно невероятный с точки зрения всего моего жизненного опыта.

Звук метался между горами и вновь возвращался к нам. Я вообразил, что звук возвращается именно ко мне. Вдруг со мной начало твориться что-то странное – непонятным образом изменилась температура тела. До того как дон Хуан приступил к извлечению своих диких звуков, мне было тепло и уютно, но когда его завывания достигли пика, меня затрясло, зубы начали стучать, и возникло явственное ощущение, что на меня впрямь что-то набросилось. В какое-то мгновение я заметил, что небо потемнело, – я смотрел вверх, но не осознавал его. Жуткая паника охватила меня, и я что было сил заорал заветное слово.

Дон Хуан сразу же начал сбавлять интенсивность, звуки сделались менее душераздирающими, но легче мне от этого не стало.

– Заткни уши, – буркнул дон Хуан.

Я зажал уши ладонями. Через несколько минут дон Хуан прекратил издавать звуки и подошел ко мне. Убрав листья