– Я сейчас, я быстро, – пообещала Саша, взбираясь еще чуть выше на какое-то сооружение, похожее на домик Карлсона.

Она понимала, что если телефон не поймал сеть на крыше, то лишние полметра ему не помогут, но не могла уйти просто так. Если дело не в городе, а в том ритуале, что они проводили месяц назад, то ее муж тоже в опасности. В опасности и в полном неведении. Воображение рисовало Саше картины одна страшнее другой, против воли она придумала уже несколько вариантов, каким может быть двойник Максима и от чего умереть.

«Идиотка безмозглая, только и умеешь, что подставлять близких людей, – мысленно ворчала она на себя. Почему-то так было легче переносить беспокойство и за Максима, и за Войтеха. – Лучше б ты столько хорошего им приносила, сколько проблем».

Однако ни ругательства, ни дополнительные полметра в высоту результата не принесли: телефон по-прежнему изображал из себя абсолютно бесполезную вещь. Саша несколько раз упрямо набирала номер мужа, но в трубке так и не раздалось ни единого гудка.

Пока она бегала с телефоном, надеясь поймать сигнал, Ваня окинул окрестности взглядом, но город оказался полностью погружен в темноту. Нигде не виднелось даже отблеска света, не считая мигания огней машины внизу. В какой-то момент исчезли и они, и вместе с ними смолкла сирена сигнализации. Ваня нажал кнопку на передатчике.

– Лилька, что там у вас?

Ему ответила тишина.

– Лиля? Нев? Кто-нибудь, отзовитесь? Женя, они ушли?

– Ушли, несколько минут назад.

– Тогда где же они, черт побери?

На этот вопрос у Жени ответа не нашлось.

Саша, естественно, не прихватившая с собой передатчик, поскольку рядом не было Войтеха, без конца напоминающего об этом, замерла с телефоном в руке, все еще стоя наверху странного сооружения, и напряженно посмотрела на Ваню. Тот стоял у самого края крыши, глядя вниз.

– Что случилось?

– Лиля не отзывается. Они с Невом пошли смотреть, что там с машиной. Сигнализацию отключили, а на связь не выходят. Так что бросай эти бессмысленные попытки, пошли искать мою сестру.

Саша еще раз посмотрела на экран телефона, как будто надеялась, что там сейчас каким-то волшебным образом появится хотя бы одна, самая маленькая и незначительная черточка в углу, дающая надежду дозвониться до мужа. Чуда не произошло.

– Пойдем, – тихо согласилась она.

Спустились они в рекордно короткие сроки, по пути Ваня продолжал звать Лилю и Нева, но ни один из них так и не отозвался. Стоило им оказаться на улице, сразу стало ясно почему: Лиля лежала на земле в нескольких метрах от подъезда, рядом с машиной. У Вани перехватило дыхание, когда он увидел это. Ему удалось выдохнуть только тогда, когда Лиля зашевелилась и тихонько застонала в ответ на его прикосновение.

– Черт, как больно, – проворчала она, медленно садясь и оглядываясь по сторонам. – А где Нев?

– Это у тебя стоит спросить, – проворчал Ваня, но за ворчанием этим проглядывалось явное беспокойство за Нева и облегчение от того, что как минимум его сестра здесь и жива. – Что произошло вообще?

– Не знаю, – Лиля потянулась рукой к затылку, но стоило его коснуться, как она болезненно зашипела. – Мы вышли, все было спокойно, только машина твоя верещала, как сумасшедшая. Я подошла ближе, чтобы выключить ее, а потом… все. Потом уже вы, и я на земле, и башка трещит.

– Два – ноль в пользу нашего оппонента, – констатировал Ваня. – Он обвел вас вокруг пальца, выманил как детей.

* * *

8 декабря 2013 года, 4.39

Заброшенный военный городок

Московская область

Дворжак действительно оказался не так крепок, как Андрей ожидал. По крайней мере, Андрей не успел «выразить» ему всю глубину своей ненависти к таким наемникам, как он, когда тот отключился. Или довольно правдоподобно изобразил обморок. Разбираться было некогда, ему и так следовало бы сразу переключиться на план «Б».

Правда состояла в том, что Андрей действительно не очень разбирался в таком виде допроса. Он умел запугивать, угрожать, мог ударить. Он знал, куда бить, чтобы причинить боль, но не нанести серьезный вред, а вот с членовредительством на практике знаком не был. Времена, когда Общество готовило искусных дознавателей, давно прошли. Пытки признали неэффективными еще во времена Инквизиции, хотя к этому способу прибегали еще несколько веков в крайних случаях. Но и те времена закончились. Теперь Общество позволяло себе не больше, чем обычное детективное агентство, почти не имеющее прав. Они никогда не чурались воровства и мошенничества, утаскивая из-под носа определенных людей опасные предметы, но свято чтили неприкосновенность личности. Кроме самых крайних случаев. Настолько крайних, что за время своей работы Андрей не мог припомнить ни одного.

К счастью, оставались в их рядах и люди, не погрязшие в бюрократии и ложных ценностях, искренне преданные основным канонам, главным задачам. К таким людям он и примкнул еще семь лет назад. Они стали «тайной организацией внутри тайной организации» и охраняли свои секреты не хуже, а может быть, даже лучше, чем верхушка Общества.

Это уже была не просто работа, передаваемая по наследству от родителей к детям. Это превратилось в настоящее Служение Цели. И ради этого служения Андрей много лет морально готовил себя при необходимости рискнуть и пожертвовать жизнью. Что он и делал здесь. Конечно, несколько братьев помогли ему организовать ловушку, но дожидаться в ней тех, на кого она поставлена, он остался один, рискуя так из нее и не выбраться. Он, конечно, предпринял необходимые меры предосторожности и надеялся, что его вера поможет ему сохранить рассудок и не стать жертвой весьма изголодавшейся по человеческим жизням сущности, но был готов и к тому, что сгинет здесь вместе с неугомонной шайкой.

Однако его вера не помогала ему лучше разбираться в пытках, а значит, он действительно мог перестараться и угробить Дворжака до того, как тот заговорит. Из этого следовало, что стоит попробовать сыграть на его сочувствии и ответственности перед остальными. Если Сидорова не совсем дура и не вешала руководству лапшу на уши в своих отчетах, то подобный подход вполне мог сработать.

Похитить кого-то из женщин, конечно, было бы проще всего, а эффективнее всего – оставить у себя ту брюнеточку, Рейхерд. Насколько Андрей знал из тех же отчетов, Дворжак испытывал к ней особенную симпатию. Да и какой мужчина может спокойно смотреть на то, как по его вине плачет и мучается женщина?

Вот и Андрей не мог. При всей своей убежденности, он не смог бы методично уродовать женщину, причиняя ей боль. Против этого восставала вся его природа, все базовые кирпичики характера. К тому же Рейхерд, как и новенький студент, имени которого Андрей даже не запомнил, как и брат Сидоровой – Иван, и даже сама Сидорова, была невиновна по их критериям. Она не стремилась к тайным знаниям ради их использования. О том, чтобы мучить свою пусть совершенно бестолковую, но все же коллегу, тем более не могло идти речи. А связываться с ее братом и вовсе было опасно.