– Нестор, – опять по имени, ну что за панибратство, – мне кажется, вы слишком устали, чтобы вести машину. У меня в квартире есть раскладной диван, а туда мы сейчас доберемся за пять минут. Как вам такой вариант?

Издевается? Спать в квартире какого-то периодисты американо? Но вот это слово, что он употребил… «устал». От одного его звука на Нестора тотчас навалилась бесконечная усталость… устал… не пьян… не пьян, вымотался… никогда в жизни так не выматывался. Вслух он отвечает:

– Может, вы и правы.

Дальше он едва помнит, как Джон Смит везет его к себе домой… и как он отрубается на диванчике в тесной загроможденной гостиной… и как его рвет раз за разом…

Когда Нестор, вернувшись к жизни, просыпается, еще совсем не так поздно, как ему бы хотелось. Только слабенький свет сочится сквозь кусок редкой мешковины, которым вместо шторы занавешено единственное в комнате окно. Никогда в жизни Нестор не чувствовал себя так скверно. Если ему придется оторвать голову от дивана, он моментально отключится снова. В этом ему даже не нужно убеждаться. Озерцо боли и тошноты полностью затопило у Нестора целое полушарие мозга – с того боку, на каком покоится его голова. Он не смеет ни на градус наклонить это озерцо, не то – он уже чует запах – рвота хлынет из него, как из брандспойта. Он смутно помнит, что перед тем, как отрубиться, заблевал в комнате весь ковер.

Он сдается и вновь закрывает глаза. Пришлось закрыть, и через миг Нестор снова засыпает. Сон недобрый. Он то и дело судорожно просыпается. Главное – это не открывать глаза. Так, по крайней мере, остается какой-то слабый шанс еще раз заснуть… каким бы беспокойным ни был этот сон.

Когда он просыпается окончательно, вся мешковинная занавеска сквозит яркими точками света. Должно быть, скоро полдень. Нестор осмеливается на несколько дюймов приподнять голову. Теперь это хоть и кошмар, но возможно. Нестор даже скидывает с дивана ноги и садится… и тут же опускает голову между колен, чтобы кровь немного прилила к мозгу. Выпрямившись, он упирается локтями в колени и прячет лицо в ладони. Он не хочет ни секундой дольше видеть эту тесную, провонявшую комнату соломенного цвета. Он не хочет ничего делать, но понимает, что так или иначе придется идти в ванную.

Нестор громко вздыхает с единственной целью: услышать из своих же уст признание собственного ничтожества и беспомощности. Вздыхает еще. Следующее, что он слышит, – пол скрипит под чьими-то ногами. Ну и нора тут… Хотя вот у него и такой норы нет.

– Доброе утро. Buenos días. Как самочувствие?

Это Джон Смит… стоит на пороге ванной. Нестор приподнимает голову, ровно настолько, чтобы увидеть журналиста в полный рост. Американо разодет так по-американски, что это злит… Болотного цвета брюки, отглаженные до того, что о стрелки можно порезаться… голубая рубашка на пуговицах, две верхние расстегнуты, а рукава подвернуты ровно на две длины манжета… все как надо, как надо. Знай Нестор слово «гимназист» и понимай он его значение, догадался бы, что́ его так бесит.

Но он говорит только:

– Самочувствие херовое… но, думаю, не помру.

Он вопросительно смотрит на Джона Смита.

– Я думал, вы будете на работе.

– Ну, поскольку задача – написать статью о вас, то, полагаю, я и есть на работе. Я решил, что нужно, по крайней мере, дождаться, пока вы проснетесь.

«Задача – написать статью о вас». Эта фраза встряхивает Нестора как тычок. У него падает сердце. Что он наделал? Зачем наговорил этому перцу вчера всю эту… бодягу? Рехнулся, что ли?.. Всю эту личную парашу? Нестору не терпится забрать свои слова назад – и немедленно! Но он тут же понимает, насколько жалко будет выглядеть в глазах Джона Смита… утром на попятный, а вечером вытягивал из себя потроха для этого американо и раскладывал по барной стойке для лучшего обозрения… четыре часа выворачивал себя наизнанку собственным языком, а теперь похмелье, голова раскалывается… и начать хныкать и умолять: «Я такого не говорил! Прошу, прошу вас, я был пьян, все дело в этом! Вы не можете так со мной обойтись! Пожалейте! Смилуйтесь!» И этот страх показаться жалким, слабым и напуганным, помимо прочего, не дает Нестору раскрыть рта… страх показаться испуганным! Этого одного хватило бы, чтобы любой Нестор Камачо не поддался… сомнению.

– Кто-то должен довезти вас до машины, – говорит тем временем американо. – До нее шесть или семь миль, и я не уверен…

Он опускает бровь, поднимая ей навстречу угол рта в легкой иронической усмешке…

– Я вовсе не уверен, что вы помните, где она стоит.

Чистая правда. Все, что Нестор может вспомнить, – это барную стойку с роскошной, как ему казалось, подсветкой… лампочки, установленные снизу, наполняют винные бутылки чайным, янтарным и золотым лучистым жаром и рассыпают по их круглым бокам тысячи звездочек-вспышек. И неизвестно почему воспоминание об этом сияющем панно немного успокаивает.

Джон Смит предлагает позавтракать. Но от одной мысли о том, чтобы что-то глотать, Нестора мутит. Он соглашается на чашку растворимого кофе без молока. Господибожемой, американос пьют такой слабый кофе!

И вот они сидят в джонсмитовом «Вольво» и катят в «Остров Капри». Джон Смит был совершенно прав. Ни просыпаясь ночью, ни поднявшись наконец с дивана, Нестор не помнил, где его машина.

Проехали по Хасинто-стрит, свернули на авеню Латифондо… и чем больше Нестор раздумывает о происходящем, тем больше уверяется, что Джон Смит – хороший человек. Вчера ночью он буквально подобрал его… на улице… предоставил ночлег… и даже дожидался все утро, чтобы дать ему выспаться и отвезти к машине. Страхи Нестора – мало ли что может понаписать о нем этот бледнолицый журналюга, периодиста американо, – мало-помалу рассеиваются. Yo no creo el Miami Herald!.. но Джон Смит правильно сказал, как сильные мира сего будут извращать события… ломать Нестору карьеру… и жизнь!.. как только им захочется, покуда у Нестора нет возможности сказать за себя… хотя бы и на страницах Yo No Creo Herald.

– Джон, – говорит Нестор и замолкает, удивляясь сам себе. Ни разу он не обращался к Смиту по имени, да и никак, если уж на то пошло, не обращался. – Хочу вас за все поблагодарить. Когда вчера у меня закончилось дежурство – знаете, мне было так… туго… я встрял, как никогда в жизни. Я вам обязан… да, до хера обязан. Если я могу что-нибудь для вас сделать, только скажите.

Джон Смит не говорит ни слова. И даже не оборачивается на Нестора. Наконец отвечает, глядя вперед, на дорогу:

– Вообще говоря, кое-что можете. Но я думал поговорить об этом в другой раз. Вам и так забот на сегодня хватает.

– Нет, скажите. Если это в моих силах, я помогу.

Снова долгая пауза, и теперь Джон Смит оборачивается к Нестору:

– Ну, мне нужен доступ в полицейскую базу данных…

Он бросает взгляд на дорогу и снова смотрит на Нестора.

– …нужно узнать, есть ли там что-нибудь на одного человека, мужчину, живет в Санни-Айлз.