28 июня после отсрочек, вызванных затяжными дождями и предварительными операциями в районе Харькова, началась операция «Блау». Несмотря на случайный захват русскими некоторых немецких планов, происшедший всего за несколько дней до атаки, растрачивание резервов маршала Тимошенко в первых сражениях за Харьков и ожидаемая поддержка немецкой 11-й армии, которая 4 июля наконец взяла Севастополь, предвещали удачу «Блау». Наступление, в соответствии с основной идеей операции, начинала группа армий «Б» в Северной Украине, а 4-я танковая армия была быстро переброшена к Дону в районе Воронежа. Это предполагало двойное преимущество: во-первых, Красная армия долго оставалась в неведении относительно направления главного удара немцев, а во-вторых, появлялась возможность создать сильные немецкие оборонительные позиции вдоль великой русской реки.

Создание столь надежного левого фланга немцев было особенно важным, поскольку с самого начала «Блау» предусматривалось, что основную часть позиций на Дону со временем займут слабые и ненадежные армии союзников Германии – 2-я венгерская, 8-я итальянская и 3-я румынская. Учитывая концентрацию советских резервов в районе Тамбова за Доном, то есть в позиции одинаково удобной и для движения на север к Москве, и на юг к Сталинграду, создание сильной оборонительной позиции стран оси на уязвимом донском фланге оказалось более чем желательным.

Хотя группа армий «Б» неожиданно столкнулась с сильным сопротивлением русских в городе Воронеже, фюрер был настолько уверен в легкой победе на юге России, что 6 июля приказал повернуть две танковые дивизии, предназначенные для участия в «Блау», в Западную Европу. Гитлер убедил себя в том, что после публичных советских просьб о помощи англичанам придется вскоре открыть второй фронт во Франции. Уже 9 июля Гитлер пообещал, что в случае высадки союзников на западе он лично будет руководить операциями на Западном фронте. К счастью для немецких командиров во Франции, этого не произошло.

Одновременно Гитлер сообщил японцам, что они должны напасть на Россию, только если хотят и готовы к подобной операции. Хотя японцы возвращали дивизии в Маньчжурию после завершения наступления в Юго-Восточной Азии, Красная армия все равно вывела еще шесть подготовленных дивизий с Дальнего Востока, заменив их новобранцами. Для России Кавказ был первостепенной целью, а для Японии представлялось невозможным отказаться от войны с Америкой ради давно вынашиваемого плана OTSU – захвата советского Дальнего Востока в 1942 году.

13 июля Гитлер, с яростью и негодованием заявив, что фельдмаршал фон Бок допустил ненужную задержку 4-й танковой армии, вопреки прежним планам, во время боев в Воронеже, освободил этого непреклонного противника его тотального контроля над «Блау». На деле же неудачи немецкой разведки, утечка информации, быстрое советское отступление и выраженное превосходство русских в живой силе позволили Красной армии остановить немецкое наступление на Воронеж. Операция «Блау», как настаивал Сталин во время войны и после нее, больше не предусматривала немецкого удара к северу от Дона на Саратов, расположенный на Волге. Немцы были далеки от намерения обогнуть Москву с фланга, совершив бросок к Волге с юга в 1942 году. Они только стремились захватить нефтяные месторождения Кавказа, и с этим согласны более поздние советские источники, в которых уже не надо было скрывать сталинские ошибки.

16 июня, переместив свой штаб, так же как и штаб Верховного командования армии, из Восточной Пруссии на Украину – в Винницу, Гитлер приказал 4-й танковой армии, которая уже испытывала недостаток горючего, следовать на юг в помощь быстрому и легкому наступлению группы армий «А» через Ростов и Дон на Кавказ. Хотя, как предостерегал Гальдер, это вылилось в ненужный хаос немецкой бронетехники на подходах к Ростову, Гитлер нашел компромиссное решение своей ошибке, отправив еще две танковые дивизии из ослабленной им группы армий «Б» на север в группу армий «Центр». Здесь не было особой нужды в танковых дивизиях, поскольку 4-я и 9-я немецкие армии перед Москвой только что завершили успешную операцию по ликвидации ударов партизанских соединений и частей Красной армии в тылу. В результате безрассудного рассеяния основной ударной мощи немцев – танков – 6-я армия Паулюса была оставлена практически в одиночестве для ведения наступления на Сталинград, которое лишь очень короткий период не встречало сопротивления.

К 23 июля группа армий «А» проникла в Ростов и вышла к устью Дона, преодолевая быстро слабеющее сопротивление русских. Основная масса советской пехоты сумела спастись, переправившись через Дон, поэтому, несмотря на большую концентрацию танков вокруг Ростова, немцы взяли немного пленных. Скорость немецкого наступления убедила фюрера в том, что его мнение снова оказалось более правильным, чем мнение армейского Генерального штаба. Вследствие этого Гитлер приказал в одной из своих самых судьбоносных военных директив № 45 от 23 июля начать одновременное наступление по расходящимся направлениям двум южным группам армий. Группа армий «Б», которой командовал генерал Максимилиан фон Вейхс, должна была двигаться на Сталинград, причем 6-я армия была снова укреплена двумя танковыми дивизиями, взятыми из группы армий «А». Группа армий «А» под командованием фельдмаршала Вильгельма Листа была еще более ослаблена решением Гитлера направить значительную часть 11-й армии в Крыму на осаду Ленинграда, давней цели, которую Гитлер теперь предполагал захватить к сентябрю.

Таким образом, Лист лишился большинства своих танковых подразделений именно в тот момент, когда танковая техника была крайне необходима, – группа армий «А» двигалась по равнинам Кубани к Кавказу. Само собой разумеется, его миссия осталась прежней – пересечь нижний Дон и Керченский пролив из Крыма и следовать к нефтяным месторождениям Кавказа, но его «бронированный кулак» составлял всего 435 танков, и почти не оставалось горючего. А для труднопроходимой местности Кавказских гор у Листа было только две немецкие горные дивизии – все, что осталось от элитных специализированных войск, которые, как и Итальянский альпийский корпус, были растрачены ранее, выполняя задачи обычной пехоты.

Именно поэтому авантюрное решение Гитлера о двух наступлениях по расходящимся направлениям вызвало взрыв давно сдерживаемого негодования со стороны Гальдера, правда, только на страницах его военного дневника. В тот же день, 23 июля, начальник штаба армии записал: «Хроническая тенденция недооценивать возможности противника постепенно приобретает гротескные пропорции и становится опасной. Серьезная работа стала невозможной. Так называемое командование характеризуется патологическим реагированием на впечатления момента и полным отсутствием понимания командного механизма и его потенциала». В свою очередь, Гитлер на следующий день с яростью обрушился на Генеральный штаб, обвинив его и Гальдера в своей собственной некомпетентности и неразберихе в оперативном командовании.

Еще более катастрофические последствия в перспективе, как заметил, вероятно, самый талантливый стратег немецкой армии Эрих фон Манштейн, имело бессмысленное направление Гитлером его 11-й армии в еще одно наступление против Ленинграда, не заручившись помощью финнов, что уничтожило возможность организации центрального оборонительного резерва для немецких армий на юге. Манштейн сожалел об этом упущении.