– Ты что, выставляешь меня за дверь? – сонно улыбнулся он.

– Нет… Хотя вообще-то да. Вроде того.

Сев в кровати, Теннисон прикрыла грудь руками.

– Не надо, она слишком прекрасна.

Убрав ладони, он притянул ее к себе и по очереди поцеловал соски. Теннисон немедленно захотелось снова его оседлать. У обоих немного сбилось дыхание. Можно было бы зайти еще на один круг, однако Марк и правда грозил появиться с минуты на минуту. Он всякий раз подчеркивал, что никогда не опаздывает, что пунктуальность в его деле решает все, и ожидал такого же отношения от клиентов в этом «крайне важном» деле.

Поэтому Теннисон отстранилась.

– Да, хорошая работа. – Она бросила взгляд вниз на своих девочек. – Пришлось заняться ими после того, как я выкормила Эндрю. Что дети делают с твоим телом – это просто кошмар.

– И с кошельком тоже. Особенно девочки. Мои еще мелкие, и то уже началось: только такие марки одежды с обувью и никаких других. С мальчишками проще, верно?

– Пока они не становятся подростками и не начинают требовать пикап, аудиосистему и кроссовки «Найк» новой модели. И в магазин приходится ходить по три раза в неделю, чтобы хоть что-то оставалось самой пожевать. Ну, в моем случае – заказывать доставку. Вот по этой части жизни на Манхэттене я скучаю…

– Э-э, полагаю, у нас здесь тоже есть доставка. Не совсем уж мы отсталые. Так, наполовину. – Джозеф сел на кровати и осмотрелся в поисках одежды.

– Все осталось в ванной. – Теннисон взяла с изножья покрывало из ангоры и набросила на себя. Заметив грусть на его лице, она добавила: – Можешь прийти завтра вечером. Мать на несколько дней уедет с сестрой к ней в Накитош, а у меня останется куча изысканной итальянской еды. Тирамису и пирожные с бренди.

Он натянул трусы. В ярко освещенной ванной Теннисон успела заметить, какие великолепные у него ягодицы – словно из отполированного твердого камня, как у мужчин-моделей. Теперь была ее очередь сделать грустную мину. Джозеф в ответ улыбнулся.

– Пирожные меня не очень прельщают, – откликнулся он, натягивая футболку и приглаживая волосы рукой. На самом деле это было излишне – слишком короткие, они нисколько не растрепались под пальцами Теннисон, – но он, очевидно, придавал большое значение тому, чтобы выглядеть опрятно.

– Хорошо, будет еще итальянское пиво – «Перони» и «Гиза» – и куча всяких прикольных коктейлей.

Он надел шорты, по привычке заправив в них футболку, чем вызвал улыбку у Теннисон.

– Э-э, я вообще-то не пью…

– Не пьешь? Ты что, святой? Или пуританин? – пошутила она.

– А они еще сохранились? – поинтересовался Джозеф, высунув голову из ванной.

Она хихикнула.

– Не знаю, но как же ты живешь без выпивки?

– Вообще-то я потому и не пью, что постоянно вижу, как она обрывает жизнь. Вот уже пять лет ни капли.

Он подхватил носок и стал озираться в поисках второго. Теннисон указала на бельевую корзину, Джозеф поднял его и натянул на ногу. Затем, подняв глаза, улыбнулся.

Господи, что за улыбка! И как только Теннисон угораздило так быстро в него втюриться? Он выглядел просто потрясающе со своей выправкой, полувоенной стрижкой и заправленной в шорты футболкой. А еще каменный пресс и такой же зад! А чудные голубые глаза?! Ну и в соцсетях он писал неглупые вещи – так что нельзя сказать, будто Теннисон видела в нем просто кусок мяса.

– Что ж, если не хочешь десерт или глоток холодненького, то как насчет меня?

Она откинула покрывало и, откинувшись назад, приняла свою самую крышесносящую позу, словно девушка со страниц календаря, – грудь смотрит вверх, спина выгнута, ноги согнуты в коленях. Джозеф, прекратив завязывать шнурки, так и впился в нее взглядом.

– Вот тут я еще добавки попрошу!

Теннисон улыбнулась.

– Значит, до завтра?

– Нужно посмотреть мой график.

Она надула губки и приподняла грудь ладонями.

– Причем немедленно. – Джозеф взял телефон. – Угу, я как раз должен поддерживать порядок в вашем квартале. Так что, пожалуй, смогу заглянуть.

Теннисон рассмеялась и вновь завернулась в покрывало.

– Отлично. Надеюсь, что «служить и защищать» – не пустые слова. Особенно первое. Желательно несколько раз.

Джозеф, вернувшись из ванной, обхватил Теннисон руками и страстно поцеловал.

– Если не хочешь, чтобы я обслужил тебя прямо сейчас, когда вот-вот придет твой модный свадебный организатор, хватит напоминать мне о том, чего я буду лишен ближайшие двадцать четыре часа.

Теннисон несколько раз быстро чмокнула его в подбородок и наконец отстранилась.

– Господи, все это такое безумие…

– Что? Доставлять друг другу удовольствие?

Она именно так об этом и думала, однако от его слов – что ничего большего тут нет, – слегка… погрустнела. Странно, ведь сама после всех неудачных отношений решила: отныне ничего серьезного. По большей части ей нравилось быть одной, да и не ограничивать себя в кавалерах приятно. Бывало, конечно, попадались всякие уроды, зато о них весело было потом рассказывать подругам. Так что и с Джозефом она не собиралась связывать себя обязательствами. В конце концов, у них нет практически ничего общего…

Хотя, надо признать, как любовник он просто невероятен… и вообще он ей нравился. Вроде бы. На самом деле она практически его не знала – они и виделись-то раза четыре за эти несколько недель. Плюс треп ни о чем в соцсетях. Так откуда же обида на то, что Джозеф не хочет подпускать ее слишком близко? Ведь Теннисон сама этого добивалась?

– Да, ты прав. Просто слишком быстро все случилось. Обычно я не прыгаю к мужчине в постель. Только как минимум после трех свиданий и хорошей бутылки вина.

Он снова крепко ее поцеловал.

– Ты и не запрыгивала ко мне в постель. Скорее, в душ.

– Ты меня понял.

Он шагнул к двери, и как раз позвонили в дверь.

– Лучше оденься. Хотя, скажу честно, нагишом и с растрепанными волосами ты выглядишь фантастически.

Теннисон, поднявшись, позволила покрывалу снова упасть.

– Как думаешь, могу я открыть дверь в таком виде?

– Серьезно, женщина, ты меня просто убиваешь! Накинь уже что-нибудь, пока я не взял тебя под стражу еще на часок-другой, чтобы как следует обыскать. – Он по-волчьи ухмыльнулся и двинулся к выходу. – Я впущу твоего свадебного организатора, а сам пойду.

– Да, пожалуй, мне лучше одеться и накраситься. Мама тоже скоро приедет. Она южанка до мозга костей, для нее губная помада – такой же необходимый атрибут, как пара жемчужных ожерелий, красивая почтовая бумага и портрет Элвиса Пресли в рамке.

Джозеф прикрыл за собой дверь, добавив на прощание в щелку: