– Кто тут раскомандовался на причале? Ба! Да это сам господин Гуров! Ваня, а где форменные нашивки? Или у новых русских флотоводцев это не принято? Га-га-га!

Гуров протянул руку только стармеху и тот нутром уловил, что надо «хвост держать по ветру».

– Здравия желаю, Иван Иваныч! С прибытием вас в родное пароходство! – выдал старший механик залпом, чем смутил и мореманов и своего капитана. Тот раскрыл рот, чтобы что-то вставить, но его опередил Одинцов.

– Запомните, господа, на будущее! – важно сказал капраз. – Я, генеральный директор нового пароходства, Одинцов Николай Николаевич. Ваше судно переходит к нам в аренду ровно на год, а может и больше. Иван Иванович, мой первый заместитель. Для вас, он самый главный начальник, с правом формирования экипажей по своему усмотрению.

– Но, позвольте?! – возмутился капитан.

– Не позволю! – тут же отреагировал Одинцов, а строить строптивых он умел ещё со времен своей прежней службы. – Устроили тут бардель на причале! Почему нет матика под трапом! Поручни ржавые, грязные! Где название судна на трапе? А это, что такое?

Капраз показал на трубу, на которой до сих пор красовался серп и молот – атрибуты прежнего государства рабочих и крестьян.

– Но ведь денег не дают, – попытался оправдаться старпом – старший помощник капитана.

– Я вас про что спрашиваю? – посуровел капраз. – А вы, что мне отвечаете? Чтоб завтра, к утру, на подъеме флага, на трубе был российский триколор! Родина требует героев, но я их не вижу, потому что несознательные тетеньки рожают непонятно что.

– Фок-грот-брамсель в левое ухо! – проорал старпом, как-будто в этом словосочетании морских терминов был ответ на все неудобные вопросы.

– Якорь в глотку! – парировал капраз.

– Мачту в зад! – продолжил словесную дуэль старпом.

– И чтоб морская болезнь высосала все твои оставшиеся мозги! – проорал Одинцов, отрывая какие-то веревки, свисающие с поручней трапа и передавая их старпому. – Сопли на трапе? Старпом, иди работать!

– Понял! Согласен! Удаляюсь! – сдался старпом и рванул вверх по трапу, показывая всем, кто смотрел сверху судна – о кей по капразу – типа наш человек.

– Иван Иваныч! – обратился Одинцов к Гурову. – Корабль к бою и походу не готов!

– Судно., - робко поправил Гуров.

– Вот именно! Судно к смотру не готово, капитан! Даю два дня! Через два дня, мы решим, кто тут останется рулить, и кто пойдет в море зарабатывать по нашим ставкам, которые больше, чем в пароходстве. Иван Иваныч Гуров скажет, кто из руководства пойдет на дно! Вольно! Разойдись!

– Так их, капраз! Так его! – тихо проговорил Гуров, когда они садились в машину. – Теперь я верю, что ты всех сможешь построить.

– Мореманы, блин! – ответил капраз, удобно усаживаясь на заднее сиденье дорогого «Мерседеса» и откидыая подлокотник-бар. – Страх потеряли!

– Единственное., - заметил Гуров, усаживаясь рядом и доставая из бара графин с коричневой жидкостью крепостью сосрок градусов.

– Что единственное? – спросил Одинцов тоном, не терпящим возражений.

– У нас, в отличие от военного флота, не принято ежедневно поднимать флаг с построением экипажа.

– Будете поднимать! – безапелляционно произнес капраз, опрокидывая в рот рюмку коньяка.

Пан капитан мельком глянул на капраза, “принял на грудь” и уже был склонен поверить, что так оно и будет. Они будут поднимать флаг при построении экипажа, свободного от вахты. А на причале остался оторопевший капитан судна. После небольшой паузы, связанной с осмыслением произошедшего, он бросился собственноручно срывать с трапа старые ошметки, на которых ещё можно было различить название судна. Потом, на трапе появился старпом, и можно было представить, что он услыхал в свой адрес по поводу и без повода. До проходной ремонтного завода, где уже который месяц без всякого ремонта стояло судно со счастливым и известным только полиглоту начпару названием «макариос», ещё долго доносился его командный рык и упреки в адрес матерей старпома и его правой руки – боцмана: “. вашу мать! Мать! Мать!” Досталось и механику: “Механик?!.. Я тебе покажу «здра-авия желаю!”

Корабль ожил. Тут же нашлась и краска, и новые матики, и многое другое. Все, наконец, поняли, что на данном предприятии рыбной промышленности наступает капитализм – окончательно и бесповоротно. А потом, ближе к вечеру, на домашний телефон Гуровых вновь посыпались звонки. Аврора брала трубку и, подобно секретарше, подробно опрашивала звонившего о цели его переговоров, после чего, приглашала пана капитана. После памятной встречи на причале судоремонтного завода, с разных пароходств названивали старые друзья, просившие не убирать капитана БАТМа, потому что он и такой и сякой производственник, что он осознал и уже накрывает стол. Таким образом, пан капитан становился значимой фигурой. Но был звонок и с польской стороны, от Данека.

– Привет, Аврорка! Как вы там поживаете?

– Тебе Ивана? – вместо «здрасьте и досвиданья» проговорила уставшая от телефонных звонков супруга Гурова.

– Ты уже и поздороваться не хочешь со старым другом? – обиделся Данек.

– Ой, извини, – опомнилась Аврора. – Задолбали звонками! Все чего-то просят и просят. Как будто здесь отдел кадров?

– Что просят, то? – «под-дурочка» спросил Данек.

– Понятное дело, что – должности просят на пароходах. И днем и вечером одно и то же. Достали уже!

– А что у вас уже и пароходы есть?

Аврора вдруг догадалась, что открывает по сути коммерческую тайну и крикнула Гурова, мирно потягивающего не дешевое пиво «Редюит» местного производства. Ему специально привозили домой свеженькое, охлажденное.

– Пшепрашам пан, что отвлекаю от важных дел, – дипломатично начал Данек, – но ворона на хвосте принесла до Польши весточку.

– Я этой сороке, – перебил Гуров, догадываясь от кого произошел «слив» информации, – крылья то пообломаю!

– Ну-ну, друг, – начал заступаться Данек за Аврору, – не надо так резко. Её вины тут нет.

Про ваш «Иван Макашин», кто только не знает. Он ведь здесь обычно ремонтируется, в Гданьске. Вот паны и начали обзванивать Калининград – почему мол судно стоит без движения? А в пароходстве и говорят – звоните капитану Гурову, это его судно. Я как услыхал, чуть трубку не выронил. Мог бы другу рассказать о своих планах. Что-нибудь

вместе и организовали бы. У нас тут, между прочим, на твоей любимой «Сточне» и транспорт имеется для перевозки рыбы. Он и топливо берет почти две тысячи тонн.

– Ух, ты! – мигом сообразил Гуров. – Это ж супер предложение! А рыбы сколько берет?

– Четыре тысячи тонн.

– Отлично! Это то, что надо.

– Да к, и на аренду можно мувиць – договориться, – крепко зацепился Данек, понимая выгодность своего предложения. – А потом и в лизинг.