– А и не надо кошелиться! Пусть в тюрьму сядет! – решительно рубанул ладошкой Акакий.

– Ага! А кто семью кормить станет? Лизочке жизнь загубил, а теперь сядет? И ведь хотел на Север, на заработки, а сам опять по преступной дорожке… – мелко всхлипывала Наталья. – Я даже думаю иногда, не он ли нас с Ольгой траванул?

– Но ведь… вы же говорили, что вас отравил какой-то Ольгин кавалер, – оторопела Клавдия.

– Кому? Когда это я вам говорила? – выпучилась Наталья.

– Вы не нам, вы… нашему сотруднику говорили, – нашлась Клавдия.

– А-а-а, это вы про больницу… А я и не знала, что вы сотрудники. Верно, ему говорила. Так ведь отрава, это ж такое дело… Вадик мог просто чашки ядом намазать, а тот Ольгин ухажер чаю туда налил да подал. Кстати, Вадик в тот день приходил к матери. А зачем, так и не сказал. Помню, Ольга при встрече мне тогда сказала: «Вадик опять забегал, все настроение испортил». Я спросила, чего он хотел, а она ответила: «Кто его знает, покрутился да убежал. Он же мне теперь ничего не говорит!» Я сначала этому значения не придала, даже милиции говорить не стала, а теперь вот подумала. И так я за свою Лизу боюсь… А она… Она ж у него на крючке, точно вам говорю. Я и в больнице долго не задержалась. Разве можно лежать-прохлаждаться, когда такое творится! Приехала домой и сразу к дочери. Она мне про вас и рассказала. Говорила, что вы бурно Вадиком заинтересовались, даже телефон свой оставили, а она, дескать, все равно вам звонить не собирается. Отругала я ее: «Разве ж можно закон нарушать? Вадик ступил на скользкую дорожку, и ты туда же? Хочешь всю жизнь в тюрьму с сухарями бегать?» В общем, серьезно с ней побеседовала. И телефончик ваш переписала. Хотела сама позвонить, когда он объявится, а она… Она сама куда-то делась. С ним, наверное, сбежала. А если нет?

Наталья всплакнула.

– Да ну что вы, в самом деле… – бросился неуклюже прижимать ее к своей груди Жора.

Она прижиматься не хотела, но напарник Клавдии этого даже не чувствовал, по-другому жалеть Жора не умел.

– От… отпустите, вы мне шею помяли… – кряхтела несчастная. – Я у вас помощи хотела попросить – найдите мне дочь. Этот бандит опять население грабить собирается, а она ему в рот смотрит. Ох, утянет он ее в болото! А ведь у нее скоро ребеночек родится…

– Хорошо, мы вам ее найдем. Когда привести? – посмотрел на часы Акакий.

– Я думаю, как только найдем, так и приведем, правда же? – ласково улыбнулась Клавдия, толкая Акакия пониже спины. – Вы только скажите, адреса ее подруг, друзей у вас есть?

– Да нет же! Иначе я бы уже и сама отыскала! В том-то и дело! – снова принялась рыдать Наталья.

– Ладно, попробуем так, без адресов. Но уж и вы, если вдруг дочь объявится, позвоните нам. Договорились?

Конечно, они договорились. Команда сыщиков поспешила на улицу.

– Ну, соколы мои, какие у вас идеи? – сосредоточенно хмурилась Клавдия.

Сокол Кака нарезал круги вокруг супруги, и идеи у него были весьма дохленькие.

– Я предлагаю просто ходить по городу и внима-а-ательно по сторонам смотреть. Она же где-то ходит!

– А я на машине могу ездить и смотреть, – проявил чудеса сообразительности Жора.

– Понятно, идей нет, – вздохнула Клавдия.

– Нет, ну еще можно наклеить ночью осторожненько на милицейский стенд «Кого разыскивает милиция» фотографии Вадика и Лизы, – снова подарил чудную мысль Акакий.

– Правильно. Только ты сначала проверь, может, там уже висят эти фотографии. Нет, тут надо что-то… Слушайте, а какой адрес у Натальи? – вдруг насторожилась Клавдия.

Акакий немедленно обежал вокруг дома и, задыхаясь, сообщил:

– Улица Водолазов, восемь. А квартира была семьдесят первая.

– Вот и славно. Отсюда и пойдем плясать! – неизвестно чему обрадовалась Клавдия и полезла в машину.

Что за пляски она собралась устраивать, Клавдия никому не сказала.

– Жора, ты завтра обязан принести мне бутылку дорогого коньяка и коробочку приятных конфет, – проговорила она, уже выходя из машины возле дома.

– А мне можно бутылочку водки, – мгновенно сориентировался Акакий Игоревич. – Только чтобы как слеза, и…

– Нечего деньги зря тратить! Своих слез в бутылочку накапаешь! – сверкнула на него глазами Клавдия. – Мне для дела надо! Жора, только чтобы утром. А теперь всем отдыхать!

С отдыхом опять ничего не получилось. Едва Клавдия открыла дверь квартиры, навстречу ей выскочил Тимка со странно грязно-белыми лапами. Чем-то грязно-белым была измазана и его роскошная шерсть. Кота, видимо, такое украшение изрядно беспокоило, потому что он беспрестанно облизывался, орал и лез на руки.

– Кака! Что это с Тимкой? – испугалась хозяйка.

Акакий Игоревич испугался еще больше. Он принялся бегать в обуви по чистым коврам, падать на колени и заглядывать коту в морду – брать на руки любимца он остерегался.

– Клавочка! С нашим мальчиком приключилась беда! Клава! Какого черта ты там застряла! Надо ветеринарку срочно вызывать! Кот исходит какой-то гадостью, а ты там с обувью возишься…

Клавдия сбросила сапоги, пошла открывать форточку на кухне, и оттуда раздался ее богатырский хохот.

– Ясно, Тимочка, – забормотал Акакий, сторонкой обходя питомца, – это у тебя бешенство. Клавдия уже подхватила. Ну спасибо, дорогой! Тебя сумасшедшего я еще вытерплю, но вот Клавдию… Не подходи ко мне, предатель!

– Кака! Ты сказку про то, как «битый небитого везет», читал?

– Бить будет… – прошептал Акакий, пробираясь к телефону.

– Да оставь ты трубку! – усмехнулась жена, хватая кота на руки. – В той сказке лиса голову тестом измазала…

– Да и бог с ней, с лисой. Ты забыла – у нас кот.

– Ты мне лучше скажи, кто нам в дом тесто приволок и на столе оставил? – допытывалась супруга.

– Так это что, на Тимке тесто, что ли? – не поверил Акакий.

– Тесто. Вот, попробуй, – протянула Клавдия кота прямо в нос Акакию. – Тесто. Только уже перекисшее. Где ты его взял, горе мое?

– Так это ж Петр Антонович в магазин ходил! Он хотел, чтобы ты пиццу нам сготовила. А они с маменькой собирались в бассейн. Он еще и сосиски притащил, и сыр, и… Тимка! Где сыр, я тебя спрашиваю! А сосиски?

Кот глупым не был. Он слопал все колбаски, еле справился с сыром, а что осталось, загнал под диван. Теперь он понял, что пришло время разборок, и, прижав уши, потрусил в спальню, чтобы как следует обтереться о шелковое покрывало.

Кота поймали и в наказание долго мыли всякими мылами и шампунями. Кот в знак протеста орал диким ревом. Соседи долбили по батарее, Клавдия покрывала их отборными интеллигентными ругательствами в сливную дырку ванны, Акакий поливал из душа и животного, и любимую жену.