– А он, Клавочка, – тут же подскочил Петр Антонович, – из-за своей куртки и вовсе чуть под лед не ушел!

– Так я ж и говорю, – снова заскулила матушка. – Ну чего ж он такой… ни кожи ни рожи. А тут, думала, здоровье… и все ж таки автомобиль.

– Мамаша, – развернулась Клавдия всем корпусом и чуть не впечатала торсом худенькую старушку в стену, – ваш сын, между прочим, мне супругом приходится, и я лучше вас знаю, когда его в прорубь кидать надо! Тут у нас такие дела назревают! И куда он теперь?

Из комнаты донеслись стоны, и все побежали лечить больного. Ему было тяжко – из груди рвался надрывный кашель, из носу текло, глазки не смотрели на родственников, и сам Акакий готовился к последнему вздоху. А градусник показывал тридцать семь и четыре.

Вечером, затолкав в больного мужа все таблетки, какие нашлись в старенькой аптечке, Клавдия собралась к Жоре.

– Клавочка, ты уходишь? – появилась в дверях Катерина Михайловна. – Сегодня ты будешь совершать подвиг?

– У меня дела. Не морщите лоб, мамаша, экономьте на подтяжке! Больного оставляю на вас.

Больше ничего Клавдия объяснять не стала. Она уже давно знала: чем больше объясняешь Катерине Михайловне, тем глупее ситуация потом происходит.

Надо было срочно нестись к Жоре. Конечно, сегодня только двадцать пятое, а Лиза на прием в консультацию должна прийти двадцать девятого, однако Жору надо было поставить в ружье. Еще не хватало, чтобы и он куда-нибудь нырнул!

Сейчас у Жоры горел свет.

– Ой, Клавдия Сидоровна… – открыл дверь Жора. От прихода неожиданной гостьи его немножко перекосило, но парень не сплоховал: – Чайку не хотите?

– Хочу. Правда, я не за чаем, – отмахнулась Клавдия Сидоровна.

Из комнаты выскочила длинноногая девица, быстро собралась, прошла в прихожую и облила гостью насмешливым взглядом:

– Георгий, извини, не терплю конкуренции.

И удалилась.

– Ариша! Арина, подожди! – подскочил Жора.

– Жора, не скачи, ты чуть не вылил мне чай на подол! – недовольно одернула его Клавдия Сидоровна. – Смотри, что я тебе…

– Клавдия Сидоровна! Ну зачем вы Арину выгнали? – чуть не плакал Жора. – Она такая… такая…

– Да что ты трясешься весь, будто у тебя в трико кипятильник? При чем тут Арина? Ты, Жора, вообще однолюб – тайно и безнадежно любишь мою Анечку. Неужели нужно напоминать? Придется тебе подождать: лет в пятьдесят ее муженек начнет бегать за молоденькими юбками, и Анечка поймет, что лучше тебя нет. Ты посмотри, я тебе папку…

– Я не могу ждать до пятидесяти! Я тоже хочу… за молоденькими юбками… – капризничал Жора.

– Не получится – ты же однолюб! Ну хватит уже, слова не даешь сказать! А я, между прочим, с важным сообщением, – Клавдия Сидоровна шлепнула ладошкой об стол и чуть не смела электрический чайник.

Жора его подхватил в последнюю минуту. Чайник не пострадал, только Жора – на него выплеснулся кипяток, но для Клавдии это был не предлог, чтобы забыть о деле.

– Сегодня я узнала, что Лиза придет в консультацию на прием двадцать девятого числа.

– И что? И придет. Ей, может, надо.

– Ну, конечно же, надо! А мы… Ты сообразил? – радостно засверкала глазами Клавдия.

Жора соображал туго.

– Что это значит-то? Вы меня сначала ошпарили, а потом требуете, чтобы я еще и соображал…

– Не тем местом надо соображать, которое ошпарили, Жора. Выше бери – головой! А это значит, что мы проследим за Кошкиной и выйдем на Вадика. Я даже уверена, что двадцать девятого мы его и возьмем.

– Так это ж еще двадцать девятого! А сегодня-то чего принеслись?

– А ничего! – обиделась Клавдия. – Предупредить хотела. Потому что от вас, мужиков, любой пакости в самый последний момент ожидать можно. Акакий мой умудрился в прорубь нырнуть, а теперь по всем правилам лежит, ухода требует. Даже температурой обзавелся!

– Я честно вам говорю, в прорубь меня силком не затащишь! – заверил помощник.

Клавдия критически осмотрела парня и почесала в голове, чем окончательно испортила прическу.

– Жора, что у тебя гудит все время, а? – вдруг прислушалась она. – Прямо невозможно – вроде и тихо, а жужжит. Ты что, камеры наблюдения завел? Или жучка в люстру воткнул?

– Какого жучка? Это машинка стиральная! – разъяснил Жора и снова опечалился: – Ариша стирала… рубашки мои…

– И чего? Пусть стирает, хорошая девочка. А зачем ты ее выпер? Жора, ты меня пугаешь. Ты брось нами, бабами, кидаться, не мальчик уже, да и не красавец, честно говоря. Чего девушку хорошую обидел? Такая славная, стирает… Слушай, надо ее как следует протестировать – пусть ко мне придет, у меня тоже стирки накопилось… Протестировать надо, как, например, она уживется со свекровью.

– Не, ну на фиг ей уживаться? У меня мама в деревне, в жизни сюда переезжать не захочет. И где, спрашивается, я Арине свекровь найду?

– Ну ничего, мою пока возьмешь. Поживете вместе, посмотришь, как девочка себя ведет, а потом и женишься.

Жора жениться не хотел. Даже на умнице Арине. Ему было удобнее так – когда свободные отношения.

– Так вы же… сами… Что я однолюб и люблю только вашу Аню…

– Ой, да какой ты, к черту, однолюб! Каждый вечер новая любовница. Да и Аня на тебя не смотрит. Ей, говорит, умные нужны. А где ж их взять, умных-то!

– Вот и я говорю, – активно согласился Жора. – Всем, главное дело, умных подавай, а нас куда?

– Ладно, Жорочка, ты про двадцать девятое не забудь. У Кошкиной прием в одиннадцать тридцать. Так нам надо уже в одиннадцать там быть. И про захват Вадика посоображай. Нельзя нам его упустить, озвереть может. Не зря ведь даже сама мама Лизочки всполошилась.

Жора не слушал, он думал о чем-то о своем. Наконец догадался возмутиться:

– Клавдия Сидрна, я чего-то не понял! А почему Аня-то меня за дурака считает?

– При чем тут Аня?! Ну при чем тут Аня?! Нет, Жора, ты махровый однолюб! Так ты докажи этой Ане, что она не права! Прояви геройство!

– И докажу! Нет, главное, я сижу, всякие операции придумываю, а она думает, что я дебил какой-то?

– Вот-вот, и я говорю, – возьми и докажи ей! – подзуживала Клавдия. – Докажи! А то какого ей рожна нужно, правда ведь? Такой парень! Рыжий весь! Здоровый! Грудью на амбразуры кидается, а она…

– Подождите, Клавдия Сидрна, я еще не совсем на амбразуры-то… – застеснялся справедливый Жора. – Не получалось как-то…

– Ничего, двадцать девятого получится, – успокоила напарница. – Вот сейчас Акакий болеет, его под лед сунули, поэтому пойдешь ты. А теперь проводи меня, пора к больному.

Провожал Георгий Клавдию Сидоровну и вовсе с плачевным настроением – начал подозревать недоброе.