А вышел из хижины Юсуф-бабай, слон сразу обрадовался, стал пританцовывать, скотина неблагодарная! Юсуф-бабай сошёл с крылечного камня и больше приближаться к слону не решился, а стал его издалека осматривать. Потом спросил, как этот зверь называется. Маркел ответил, что слон. Тогда Юсуф-бабай спросил, сколько ему лет, на что Маркел сказал, что сорок. Слон поднял хобот, затрубил. Маркел подошёл к слону и взял его за бивень, за верёвку. Слон притих. Маркел сказал: «Хайдараба!», и слон поклонился.

– О! – только и сказал Юсуф-бабай, а потом спросил, сколько за слона заплачено. На что Маркел ответил, что нисколько, а просто они его взяли в полон и теперь везут к себе домой, в Москву.

– Зачем? – спросил Юсуф-бабай.

– Затем, что это очень злобный зверь, – сказал Маркел. – Он много людей убил, я его чуть одолел всем своим войском, а теперь везу в Москву, на казнь.

Юсуф-бабай покивал головой, посмотрел на слона, который опять стоял смирно и иногда тихо поикивал, а после повернулся и пошёл к себе, обратно в хижину. И поначалу там было тихо, а потом оттуда вдруг запахло кизяком и дымом. А после ещё стало слышно, что там кто-то напевает бабьим голосом. Это Ханума, сказал Кирюхин, что-то стряпает. И прибавил:

– Пойду гляну, что там.

И пошёл к ним в хижину. И как вошёл, так и застрял, не выходил обратно. Но иногда был слышен его голос. И Юсуф-бабаев.

А Маркел вначале сидел в таборе, потом опять ходил к слону, который уже не икал, и его кормили персиянской репой. Наши все были заняты делом, кто каким. Мало-помалу вечерело.

Вдруг из хижины вышел Али, подошёл к Маркелу и стал ему что-то говорить, опять непонятное, и только по жестам можно было догадаться, что он зовёт Маркела в хижину.

– Дастархан, – прибавлял при этом Али. – Дастархан!

Это слово Маркел знал и поэтому пошёл вслед за Али. Они вошли в хижину, посреди которой, поверх напольных ковров, была расстелена большая, богато расшитая скатерть, так называемый дастархан, на котором стояли различные блюда и чаши. Юсуф-бабай, одетый в яркий праздничный халат, сидел по одну сторону дастархана, аКирюхин по другую. Юсуф-бабай сделал Маркелу знак садиться, и Маркел сел по третью сторону дастархана. Юсуф-бабай сделал ещё один жест, и Али подал Маркелу миску. Маркел умыл в ней руки. Юсуф-бабай кивнул, и Али подал Маркелу чашу питья – наверное, кумыса. Чаша была большая, но Маркел выпил её до дна и поставил обратно на скатерть.

– Очень хорошо, – сказал Юсуф-бабай, после чего велел налить ещё. Али налил им всем троим, и они выпили. Кумыс был холодный и крепкий, голова приятно закружилась. Юсуф-бабай заулыбался и сказал, что ему лестно то, что такие славные люди посетили его бедную хижину. Кирюхин тут же сказал, что он хотел бы выпить за её гостеприимного хозяина. Али налил, и они снова выпили.

Потом они выпили за хана, потом за царя, потом за других уважаемых людей и родичей, потом за ещё многие другие очень важные дела и так далее. Али быстро и ловко прислуживал им, а Хануме, сидевшей за перегородкой, Юсуф-бабай запретил оттуда выходить. И так прошло немало времени. А потом, когда уже совсем стемнело и Али развёл огонь в мангале, Юсуф-бабай снова вспомнил про слона и опять стал спрашивать, как его зовут, сколько ему лет и прочее, а Маркел стал терпеливо и подробно повторять ему то, что уже говорил ему днём. Юсуф-бабай слушал внимательно и согласно кивал. И так продолжалось до той поры, когда Маркел сказал, что он везёт слона к себе на Русь, в город Москву, где он убьёт слона посреди площади, на которой соберутся большие толпы любопытных. Услышав это, Юсуф-бабай покачал головой и сказал:

– Зачем вам такого красивого зверя убивать? Давай я куплю его.

На что Маркел опять сказал:

– Нельзя мне его продавать. Я должен его живым к царю привезти. Царь хочет посмотреть, как я слона убью. Много людей придёт смотреть, как я буду это делать.

Юсуф-бабай покачал головой, потом громко вздохнул и сказал:

– Я бы тоже пришёл посмотреть. Но я старый, и кто мне поможет… Мой младший сын – это одна насмешка. Среднего сына злые люди убили. А старший давно здесь не показывается, отбился от рук. Мать плачет по нему каждую ночь! – прибавил Юсуф-бабай печальным голосом. – А он вон там. – И махнул рукой куда-то в сторону, потом громко сказал: – Кто мне поможет? Никто!

Маркел молчал. И вдруг послышалось, как слон начал трубить. Юсуф-бабай замер, прислушался. Но как только слон замолчал, Юсуф-бабай сразу прибавил:

– Отдай мне его! Отдам колодец!

– Но колодец же не твой, – сказал Маркел. – Он ханский.

– Ну и что?! – сказал Юсуф-бабай. – Наш хан очень добрый, и он мне простит, когда увидит, какого зверя я купил. И он ещё скажет, что я слишком скромно отблагодарил тебя, и в придачу к моему колодцу пришлёт тебе жемчуга столько, сколько ты сможешь унести, и Кирюха-бабай с тобой вместе.

И повернувшись к Кирюхину, он прибавил в большой запальчивости:

– Скажи ему, Кирюха-бабай, что я никогда никого не обманываю!

– Да, это так, – сказал Кирюхин, – но мы с дороги, нам надо отдохнуть, а потом уже говорить о важных делах.

Юсуф-бабай насупился, но возражать не стал, а указал рукой. Али подал миску, Маркел и Кирюхин умыли руки, утёрлись рушником, встали, поблагодарили Юсуф-бабая за гостеприимство и вышли из хижины.

Была уже ночь, на небе горели звёзды, светила луна. Кирюхин сразу повернул к табору, а Маркел пошёл к слону. Слон полулежал, привалившись боком к скале, и смотрел на Маркела. Маркел остановился рядом, стал почёсывать слону за ухом и приговаривать: «Ширка! Ширка!» Слон заурчал, зажмурился, потом зевнул, а потом начал ровно, беззвучно дышать. Маркел перекрестил слона, велел караульным смотреть в оба, развернулся и вслед за Кирюхиным пошёл в табор.

Там все уже спали. Маркел походил туда-сюда, нашёл свободное место, лёг и почти сразу же заснул. Вначале ему ничего не снилось, а потом он вдруг увидел, как из хижины вышла старуха Ханума, а на плечах она несла мешок. С кизяком, наверное, подумалось во сне Маркелу, а потом приснилось дальше, что старуха пошла в гору, взошла на самую вершину, а там высыпала из мешка кизяк и подожгла его. Кизяк быстро разгорелся сильным пламенем, а старуха Ханума повернулась к морю, опустилась на колени и стала медленно размахивать перед собой руками. Это она так молится, опять подумалось во сне Маркелу. И ещё подумалось: надо скорей проснуться! Но как Маркел ни старался, ничего у него не получилось, костёр догорел, старуха Ханума встала с колен и пошла вниз по склону. А когда она спустилась вниз, то остановилась, повернулась к табору и погрозила ему кулаком, а потом поспешно скрылась в хижине.

И только тогда Маркел проснулся! Или, ему подумалось, он всё это видел наяву? Маркел встал и вышел в табор, проверил караулы, везде был порядок. Маркел вернулся, лёг и сразу же заснул. И больше в ту ночь уже не просыпался, и не снилось ему ничего.

А утром они рано поднялись, и даже слон впервые сам проснулся, и они поели и попили впрок, и слон тоже пил, сколько хотел, потому что так велел Юсуф-бабай. А Ханума стояла на пороге хижины и злобно сжимала кулаки. Маркел вспомнил ночной сон, задумался. А тут ещё подошёл к нему Кирюхин и вполголоса сказал по-нашему, что не нравятся ему здешние места и им надо уходить отсюда как можно скорее.