Лиза со злостью вытерла слёзы тыльной стороной ладони.

– Я не могу. Теперь ты видишь, почему я должна вернуться? Ради Бога, пожалуйста , ты дашь мне флягу? Когда мы были в Даннотаре, ты пообещал, что если есть способ вернуть меня домой, ты поможешь мне. Или ты сказал это только, чтобы задобрить меня? Мне умолять? Ты этого хочешь?

– Неа, девушка, – резко сказал Цирцен. – Я никогда не хотел этого от тебя. Я дам тебе флягу, но я должен достать её. Она в надёжном месте. Ты веришь мне? Ты отправишься в свою комнату и подождёшь меня там?

Лиза лихорадочно изучала его лицо.

– Ты действительно принесёшь её? – тихо спросила она.

– Ага. Лиза, я принесу тебе звёзды, если это осушит слёзы. Я не знал. Ведь я ничего этого не знал. Ты мне не говорила.

– Ты никогда и не спрашивал.

Цирцен нахмурился, мысленно отвесив себе пинка. Девушка права. Он не спрашивал. Он ни разу не сказал: “Извини меня, девушка, но ты чем–то занималась, когда моё заклятье выхватило тебя из твоего столетия? Ты замужем? Есть ли у тебя дети? Может, умирающая мать, которая зависит на тебя? ” Цирцен помог Лизе встать на ноги. Но в тот миг, когда она восстановила равновесие, девушка вырвала руку из его руки.

– Сколько понадобится времени, чтобы взять флягу?

– Немного, четверть часа, не более.

– Если ты не придёшь ко мне, я вернусь с ножом побольше.

– Он тебе не понадобится, девушка, – уверил её Цирцен. – Я принесу её.

Лиза молча удалилась, забирая с собой часть его сердца.

* * *

Цирцен открыл потайную комнату и решительно достал флягу из тайника в каменном полу. Ему ни разу не приходило в голову, что девушка жила полной жизнью в своём столетии. Он был так самонадеян, что ни разу не спросил, от чего забрал её. Он видел в ней лишь гордую, упорную, чувственную Лизу, словно до того, как попасть сюда, она нигде не жила. Но сейчас он ясно понимал, что большую часть взрослой жизни Лиза пожертвовала, заботясь о матери, неся ношу, под весом которой зашатался бы и лэрд, будучи единственной кормилицей клана, который она покинула. Это многое объясняло: её отказ привыкать, продолжавшиеся попытки обыскать замок, неразумное нежелание махнуть рукой на флягу, как на способ возвращения домой. Цирцен знал, что Лиза умная женщина, и подозревал, что глубоко внутри девушка осознавала – фляга не вернёт её. Однако, формально отказавшись от фляги, у неё не останется надежды. Люди часто цепляются за абсурдные надежды, чтобы избежать отчаянья.

Его сердце оплакивало Лизу, поскольку Цирцен знал, что единственный человек, который может вернуть её, сначала увидит её мёртвой. Впервые в жизни воин злился на себя за свой отказ учиться вещам, которым его так часто предлагал научить Адам.

– Пойдём учиться у моего народа , – много раз уговаривал Адам. – Позволь обучить тебя искусству эльфов. Разреши показать миры, которые ты мог бы узнать.

– Никогда , – с презрением отвечал Цирцен. – Я никогда не стану подобием тебя.

– Но внутри тебя живет магия …

– Я никогда не приму её.

Сейчас Цирцен отдал бы всё за искусство смешения времён. Всё, чего бы Адам не захотел. Лэрд распрямил плечи, закрыл потайную комнату и двинулся к двери. Как он мог быть таким слепцом, чтобы не понять, что у Лизы была жизнь, и она потеряла её? Как мог предположить, что она лжива? Образ её огромных зелёных глаз, мерцающих от слёз, когда она вглядывалась в него, отказываясь от его утешения, очевидно потому, что её никогда не приободряли, и Лиза не знала, как принять это, навсегда будет выжжено в его мозгу.

Сейчас Цирцену предстояло пройти с Лизой трудный путь. На мгновенье он крепко зажмурился, собираясь с духом открыть девушке, что она по–настоящему попала в ловушку. С глубоким вздохом Цирцен покинул свою комнату.

– Девушка, – нежно позвал он.

Когда Цирцен вошёл в комнату, Лиза посмотрела на него. Она съёжилась посреди кровати, бледное лицо в слезах. Он засунул руку в спорран и медленно двинулся к ней, неохотно завершая своё путешествие.

– Встань, девушка, – спокойно сказал Цирцен.

Лиза быстро встала.

Он вынул флягу.

– Ты принёс её, – прошептала девушка.

– Я же сказал, что принесу. Следовало сделать это раньше. Я ведь знал, что ты искала её. Видел же выражение твоего лица, когда скакали из Даннотара, и ты мельком увидела её в моей сумке.

– Я для тебя открытая книга?

– Не всегда. Иногда я вообще тебя не понимаю, однако той ночью смог. Ты плакала…

– Неправда. Я почти никогда не плачу. Да и сейчас я расплакалась только потому, что сильно расстроилась.

– Мои извинения. Тогда шёл дождь, – быстро поправил себя Цирцен, щадя её гордость. Его сердце тронуло то, что Лиза смущается своих слёз. Плакать не стыдно. Пару ночей во время их путешествия Цирцен видел её щёки мокрыми от слёз, но то были молчаливые слёзы, и лэрд предположил, что это часть её принятия перемен, никак не подозревая, что девушка переживает за мать. Он удивлялся, что до сего момента Лиза открыто не плакала. Однако она была выносливой и сильной, и это давало лэрду надежду, что со временем она оправиться.

– Той ночью шёл дождь, – согласилась девушка. – Продолжай.

– Ты заметила флягу, когда я доставал лишний плед. Чтобы защитить тебя от дождя, – пошутил Цирцен, надеясь поднять ей настроение.

Бровь Лизы изогнулась, но в печальных глазах стояли слезы.

Цирцен вздохнул и продолжил.

– И я рассмотрел надежду в твоих глазах – надежду при виде фляги. Я знал, что фляга не может вернуть тебя, так что прогнал от себя эту мысль. Но мне следовало понять, что тебе потребуется убедиться самой в её бесполезности, – тихо закончил он.

– Дай её мне, – настаивала Лиза.

Цирцен боялся этого момента, страшился увидеть в её прекрасных зелёных глазах пустоту, когда она убедится, что никогда не вернётся обратно. Молча, он протянул мерцающую серебряную флягу.

Лиза потянулась за ней.

– Как она действует? – тихо спросила она.

– Никак, – так же тихо ответил Цирцен. – Ты только думаешь, что она работает.

Пальцы девушки сомкнулись на фляге. Лэрд наблюдал, как Лиза благоговейно обхватила её рукой. Обхватив уже двумя руками, сделала что–то забавное своими ногами и закрыла глаза. Потом тихо пробормотала что–то.

– Что ты говоришь?

“Нет ничего лучше дома ”. Хотя слова были еле слышны, но болезненно ясно отдались в его ушах. Цирцен вздохнул. Ага, нет ничего лучше дома, молча согласился он. И он сделает всё возможное, чтобы вернуть ощущение дома для неё, с тех пор, как с корнем вырвал её своим неосторожным заклятьем.