– Не наш это выбор, но наш долг! Воислав сам не хотел присягать Владимиру, но так уж повернулось. Ссора у нас вышла с посадником смоленским. Без рода, изгоями, сам понимаешь: жить трудно. А как по мне, Владимир лучше, чем копченые, – дерзко и смело ответил Шибрида, он свой выбор сделал и поклялся в верности Воиславу и теперь от своего слова не отступится.

– Вот оно как, ну иначе и быть не могло. Владимир умеет гнуть людей под свою руку.

– Владимир нас не гнул, – обидчиво сказал Клек, – мы сами все порешили. Да еще поручение от князя непростое сразу получили! – запальчиво добавил он.

Шибрида укоризненно посмотрел на брата, да тот и сам понял, что сболтнул лишнего.

– Хэх, ну спасибо, племяннички, отлегло у меня от сердца, я-то думаю, Сигаровичи купчиков всяких стерегут, а тут взыграла кровь, нашли себе место достойное за столом. Не товар, значит, Владимиру везете.

– Товар нанимателя нашего, а не князя, а сказать, что везем Владимиру, это значит изменить ему, да…

– Чего уж скрывать, – не выдержал Клек. – И мы лично Владимиру не клялись. Готовься, дядька, князь наш на преславской царевне женится, приезжай в Киев, и тебе место за столом найдется.

– Мне в Киеве только котел с маслом может достаться. А товар, значит, не княжий?

– Нет, если для тебя есть разница. Ты старший в роду, тебе решать, что с нами делать, – отчеканил Шибрида. – Решишь на клинки взять, твоя воля. Но знай, мы поклялись Воиславу и Путяте и будем за них биться. Решишь их кровь пролить, мы с ними рядом ляжем.

– Я княжий воевода, а не тать, – нахмурил брови Варяжко, глаза метнули молнии, ни дать ни взять Перун. – И остаюсь верным своему слову и клятве, а вы… Знаю, со мной уже не пойдете. Да я и не зову, вы вольны выбирать дорогу. Рад только, что снова довелось вас увидеть.

– И мы рады, дядька, – с трудом произнес Клек, ему к горлу подступил ком.

– Так что же, нас отпускаешь, и все? – едва скрывая удивление, спросил Шибрида. – А как же эти? – Кивок на орду.

– А эти у меня вот где, – воевода сжал внушительный кулак. – А ты, никак, решил подарком от них откупиться? – прищурился Варяжко, глядя на тючок, выглядывающий из-под пояса.

– Я от врагов не откупаюсь, а плачу им железом, для копченых самая лучшая цена. Но раз так случилось, прими от нас, от ватаги и Воислава, от Путяты, от всех в общем. В дар!

Варяжко принял сверток, в ослабевшей перевязи мелькнул хвост бобровой шкуры и отрез драгоценной паволоки.

– Добро, принимаю. – Воевода потуже затянул кожу. – Чтобы псов не дразнить, этим все ж таки будет повод сказать, что купцы дань заплатили. Вот отдариться мне вам нечем.

– Жизнь лучший дар.

– Не говори так, Зигфрид, жизнь вы своей силой и храбростью заслужили, успеете еще в Ирий. На вот, держи.

Варяжко сорвал со своей гривны серебряную бляшку, на которой был отчеканен корабль, драккар.

– От меня на память. Носи и не забывай свой род. А теперь… я поведу копченых вниз по течению, а вы гоните вверх. Не поминайте лихом.

– Не забудем!

– Никогда, дядька!

Ответили варяги, и пути родичей разошлись. Варяжко вскочил на коня и невозмутимо, шагом повел его к степнякам, как и положено хану, а не опальному воеводе. А братья-варяги, тоже не спеша, но и не медля, пошли к высокобортной ладье.

– Ну как все прошло? – спросил Воислав.

– Нормально поговорили, жаль, попировать не успеем, – весело ответил Клек.

– Неужто отпустил? – встрял Путята. На льду позади степняки дико завизжали, а потом удаляющийся стук копыт был ответом на вопрос купца.

– Батька, нам дали один день, за него должны как можно дальше уйти, – изложил суть Шибрида.

– Сделаем, – кивнул Воислав.

А что еще им оставалось сделать? Только была одна проблема, стрелы копченых побили двоих из четверых волов и еще несколько лошадей, мясо быстро порубили и уложили в трюм. Вот только впрячься пришлось самим и покатить «Лебедушку» на полозьях, аки по воздуху.

Шли почти без привалов до вечера и всю ночь. Маршрут пролегал вверх по течению, под уклон, так что приходилось непросто, но если удавалось разгоняться, «Лебедушка» сама скользила, силы к ней почти не прилагали.

Наутро княжьи посланцы добрались до притока Днепра реки Рось, близ слияния двух рек была заложена крепость Родня. Та самая, насколько помнил Данила, где держал оборону князь Ярополк от своего брата Владимира.

Там послов встретили со всем уважением, еще до того, как Воислав показал знак от Владимира. Гарнизону в крепости сказали, что неподалеку озоровали печенеги, их ладья наскочила на передовой разъезд, но уйти удалось, не рискнули копченые броситься в погоню по снегу, да еще так близко от Киева.

Посадник крепости в ответ на эти слова покивал, принял к сведению, но по нему было видно, что никаких копченых он искать не будет. Еще не хватало в метель по сугробам шляться, вот если набегут они на городок какой, тогда уж видно будет.

О том, что говорить на Руси, порешили заранее.

– Говорить будем Владимиру, что случилось? – спросил Скорохват.

– Если спрашивать не будут, то ничего не скажем. А гридням скажем, что увидели разъезд, большой десяток печегов, те попытались рыпнуться на нас, но мы ехали вдоль высокого берега, и не вышло у них. Волов вот стрелами побили, а их самих мы отогнали. И Путяте передай, чтобы челядь свою научил язык за зубами держать.

Так и было сделано. Пока отряд набирался сил, Даниле довелось побродить по городу. По идее, это та самая крепость, в которой прятался… кхм… то есть держал осаду Ярополк от своего старшего брата. Изнутри это был городок как городок, не сказать чтобы очень маленький, но даже в далеком Олешье жило больше народу. Это был так, скорее форпост на границе с дикой степью, где большую часть населения составлял собственно военный гарнизон. Данила осмотрел стены изнутри, его впустили даже в кремль города, на первый этаж. Но вот представить, что здесь жил князь, что здесь творилась история, не получалось. Терем как терем, тоже не слишком дорого отделанный, вместо ковров шкуры, вместо алебастровых светильников – лучины и жировые плошки. Наверно, Молодцов просто привык к таким домам, и он сам стал частью истории. А ведь история здесь точно творилась, в этом кремле жил предатель Блуд, князь Ярополк со своей беременной женой Анастасией. Вроде как она здесь и родила княжича Святополка. А с ней и даже со Святополком Данила вполне может встретиться.

«А что, было бы круто, – подумал Молодцов. И тут же как бы другой голос сказал: – Тебе о другой женщине думать надо. И то верно», – с укором согласился Данила.

Улада ждет его в Киеве, а после будет свадьба, а потом… все опять повисало в неизвестности. Наверно, поэтому Данилу и тянет рассуждать о всяких отвлеченных материях. В Родне вот не получалось приобщиться к истории, а поговорить с кем-то из гриди на интересующие его темы у Данилы не выходило.