Иллиана ошарашенно опустила голову. Задумалась, прикусив губу, вспоминая, как оно все произошло. Как протекала последняя их встреча.

Выходит, если бы не все предосторожности царевича, Иллиана не провела бы еще один месяц вместе с мамой. Ее забрали бы уже тогда…

И теперь стало чуть более ясно, почему Торриен так разозлился, встретив Саримарха. Он не хотел, чтобы тому открылась правда.

— То есть ты проявил заботу обо мне? — спросила девушка, до конца так и не осознавая всего. — Не хотел забирать меня навсегда?..

Золотой змей промолчал.

— Хотел как лучше? — продолжала она спрашивать.

Снова молчание.

Иллиана подняла голову и встретилась с напряженным, чересчур горячим взглядом.

— Но почему же тогда ты не пришел сегодня меня встретить? — воскликнула она. — Теперь-то бояться нечего. А мне пришлось искать тебя, испуганной… Одной.

В этот момент произошло что-то молниеносно-неуловимое.

Глаза Торриена потемнели. Мужчина резко обхватил ее за талию и поднял вверх. Прижал к себе, вышибая воздух из легких, сминая ее губы в поцелуе, голодном, как ураган.

— Потому что я тоже не железный, Иллиана, — выдохнул он и бросил ее на широкий диван. — И хватит провоцировать меня!

Белые женские волосы разметались по темно-вишневой ткани, сердце бешено застучало.

Торриен навалился сверху, заслоняя собой все вокруг, блокируя возможность убежать. Не давая вздохнуть без его желания. Целуя, спуская с плеча рукав платья, он прихватил зубами нежную кожу, двигаясь вниз, к груди, которая еще была скрыта тканью, но вот-вот грозила обнажиться целиком.

Иллиана запрокинула голову и тяжело задышала. Удовольствие оказалось таким резким и неожиданным, накатившим смывающей все лавиной, что она не успела ничего сказать. Лишь с губ сорвался выдох, смешанный с тихим стоном, так напоминающим: “Да…”

— Я не пришел, потому что решил дать нам обоим время… Потому что хотел тебя тогда, месяц назад, и хочу сейчас, — хрипло рычал царевич, перемежая слова поцелуями, от которых хотелось кричать. — Потому что сходил с ума от желания все эти дни и не был уверен, что, приди я к тебе этим вечером, не сорвался бы прямо с порога и не взял тебя. Без разговоров и объяснений. Без вопросов, игр и твоих желаний.

В этот момент он все-таки сдернул платье с ее груди и ухватил губами алый набухший сосок. Прикусил его, тут же проведя горячим языком. И снова прикусил…

Иллиана тихо застонала.

— Впрочем… тебе наверняка понравилось бы, — порочно усмехнулся Торриен, так что от его голоса тугая спираль внизу живота девушки еще сильнее натянулась.

Торриен на миг оторвался от нее. Посмотрел в глаза, поймав затуманенное внимание, и золото его радужек потемнело. Взгляд вдруг стал как никогда прежде серьезным, и царевич спросил:

— Вот и скажи мне, мое маленькое девственное сокровище, хотела бы ты, чтобы это, — он сделал паузу, — случилось сегодня? Сейчас?

Мужчина слегка шевельнулся, подаваясь вперед, и происходящее вдруг показалось Иллиане отчётливым и ясным. Словно до этого на нее нашло какое-то помрачение, а сейчас все стало видно кристально чисто, будто со стороны.

Она лежала под царевичем, закинув ноги ему на бедра, выгибаясь навстречу его ласкам, как послушная домашняя кошка. Ее губы были влажными, потому что она то и дело облизывала их, пересохших от частого дыхания. Ее пальцы гуляли по его мощным обнаженным плечам, бессознательно очерчивая выступ каждой мышцы, и сама она получала от этого ни с чем не сравнимое удовольствие.

— Хотела бы? — выдохнул Торриен, прикусив ее за нижнюю губу.

Его глаза сверкали уже слишком ярко, а черный зрачок недвусмысленно вытягивался. Дыхание стало еще более прерывистым. Словно он был голодным хищником, который наконец поймал свою добычу, но отчего-то никак не мог приступить к трапезе. Его мышцы налились свинцом, будто подготоваливая зверя к прыжку.

Это слегка отрезвило Иллиану.

— Нет… нет, не хочу, — выдавила она хрипло, не узнавая собственный голос.

Перспектива лишиться девственности прямо сейчас отчего-то совсем не показалась девушке привлекательной. Ей было страшно. А ещё немного стыдно. Не было времени задуматься о том, что однажды это в любом случае произойдет. Не было времени понять, что на самом деле она все же хочет этого ничуть не меньше, чем сам царевич. Был только страх перед неизвестностью.

— Я так и думал, — выдохнул он и резко отпустил девушку. — Вставай. Я провожу тебя обратно в твои покои.

Торриен отвернулся от Иллианы и, сцепив руки за спиной, прошёлся в другой конец лаборатории. Туда, где стоял стол с множеством колб и большим вытяжным шкафом рядом.

Молча царевич сложил в стопку какие-то бумаги, беспорядочно разбросанные вокруг, и убрал в ящик.

Иллиана с трудом приходила в себя. Чтобы не выглядеть глупо, она быстро вскочила с дивана, приглаживая платье и старательно делая вид, что вовсе не так уж сильно возбуждена. Что Торриен только что не окончательно свёл ее с ума своими поцелуями. Сам-то он выглядел вполне спокойно и невозмутимо, будто ничего особенного не произошло.

Сейчас вообще с трудом верилось, что все его слова о собственной несдержанности — правда.

Стараясь не думать об этом, Иллиана впервые с момента появления здесь по-настоящему огляделась, рассматривая то, что называлось лабораторией шерисмирая.

Помещение и впрямь напоминало лавку алхимика. В высоких стеллажах на полках без створок стояли сотни баночек с разными надписями. Были колбочки с жидкостью, а были и коробочки с порошками. В одном углу стояла печь, рядом ещё один стол с горелкой, перегонным кубом и ещё какими-то неизвестными девушке приборами.

— Готова? — спросил Торриен, поворачиваясь к ней лицом.

Золотые глаза, как и прежде, были совершенно спокойны.

— Я… да, конечно. А можно задать вопрос? — неуверенно произнесла девушка, уронив взгляд на колбу с сиреневой жидкостью, что стояла на потухшей горелке. Было видно, что недавно здесь проводили какой-то эксперимент, и девушке ужасно захотелось узнать какой.

Торриен проследил за ее взглядом, и по его лицу скользнула едва заметная улыбка.

— Задавай, мое любопытное сокровище, — проговорил он.

— Это ведь твоя лаборатория?

— Моя, — кивнул мужчина и подошел ближе.

— И ты разбираешься во всех этих колбочках и приспособлениях? — восхищенно продолжала она.

На лице мирая проскользнуло удовлетворенно-заинтересованное выражение. Казалось, ему был приятен интерес девушки. Но создавалось впечатление, что удовлетворять его он был не слишком настроен.

Улыбка на его лице стала шире, он взял Иллиану за руки и проговорил:

— Конечно, разбираюсь. Или ты думала, что царевичи — бестолковые и пресыщенные сластолюбцы?