Несколько секунд утекли в напряженном молчании.

— Но ничего страшного, не бойся, — наконец проговорил Золотой змей и вдруг обхватил подбородок Иллианы, вглядываясь глубоко в глаза. — Для казиса эта информация бесполезна. А раз я представил тебя как хасси, он не осмелится возразить. Может, и вовсе решит, что ошибся.

Иллиана кивнула, не совсем понимая, какая все-таки разница. Но в этот момент вернулся мастер ароматов и со счастливой улыбкой проговорил:

— Я все подготовил!

Торриен коротко коснулся губ девушки, оставив на них лишь намек на поцелуй. И потянул ее к широкому круглому столу из прозрачного, как слеза, голубого камня. На нем стояло два десятка маленьких флакончиков, наполненных какими-то жидкостями, и один — совершенно пустой.

— Что мы будем делать? — спросила девушка, только отдаленно догадываясь о том, зачем они сюда пришли.

— Создавать ваш уникальный аромат, конечно же! — потер руки Лиррияс. — Я приготовил самые редкие ингредиенты. Самые изысканные, которые, несомненно, подойдут к вашему типу крови, оттеняя и усиливая ваш собственный уникальный аромат. Вот, смотрите…

Он распахнул ладони над столом, как над своим самым дорогим и любимым богатством. В его водянистых глазах с легким голубым оттенком вспыхнуло самое настоящее предвкушение, когда он стал по очереди указывать на флаконы и перечислять:

— Вот здесь вы видите выжимку из Змеиного корня, не такого уж редкого, но священного растения. Нотки легкой кислинки в нем прекрасно подойдут к вашему верхнему аромату. А вот эта совместимость — уже редкость, между прочим. — Он поднял палец вверх и добавил: — Это практически благословение Иль-Хайят!

Иллиана слушала внимательно, но совершенно ничего не понимала. Какой-то “верхний аромат”, кислинка в запахе корня, который, вообще-то, не был ароматическим растением. Но девушка уже привыкла к тому, что ароматы в царстве мираев были совсем иными, не такими, как у людей.

А вот Торриен неожиданно сморщился.

— Лиррияс, я думал, что сказал вполне конкретно. Мне нужен особый аромат! Уникальный и достойный царя. А ты предлагаешь мне выжимку из сорняка?

Лиррияс побледнел и сжал губы.

— Хорошо, я все понял, — сказал он, переходя к следующему бутыльку. И только губы его еле слышно пробурчали: — Какая непочтительность к священному растению Иль-Хайят…

И через секунду продолжил уже быстрее:

— Дальше идут самые дорогие и редкие ароматы, не сомневайтесь, царевич. Эфирное масло царской чайной камелии, спиртовая настойка красного ягеля, концентрированный сок золотистой анемоны, спиртовая настойка коричного лавра, пыльца крыльев мотылька-серебрянки…

Со сдвинутыми бровями Торриен кивал после описания каждого флакона.

— А вот здесь, — с особой любовью проговорил мастер ароматов, — протертая драгоценная пыль Сычулернских аметистов, Орншвейских коньячных раух-топазов и Валуйских васильковых топазов. Оттенки запахов этих камней великолепно подойдут вашей хасси, царевич!

Но Торриен неожиданно ответил:

— Нет.

— Что? — удивленно захлопал глазами мастер ароматов.

— Все, что ты описал, — великолепно и прекрасно. Но здесь кое-чего не хватает, уважаемый Лиррияс, — мягко проговорил царевич, не сводя твердого взгляда с мастера.

— Чего же?

Торриен на миг замолчал и после паузы ответил:

— Рубиновой пыли.

— Но… — Слова застряли в горле лысого нага.

Иллиана не могла понять, что происходит, но по вытянутому лицу Лиррияса складывалось впечатление, что царевич произнес чуть ли не какую-то богохульную ересь.

— Я ясно выразился? — повторил Торриен, взглядом будто припечатывая мастера ароматов.

— Но так нельзя… — выдавил наконец в ответ первый парфюмер Шейсары. — Рубин — священный камень, который могут носить лишь члены царской семьи!

Лиррияс был очень возмущен и даже немного испуган.

— Я член царской семьи, — отрезал Торриен. — А Иллиана — моя хасси. И она будет носить тот камень, который я посчитаю нужным.

Мастер поджал губы и поклонился, на несколько секунд устремив взгляд в пол. Словно признал свою неправоту. Иллиане показалось довольно удивительным это зрелище — мрачный мирай, гордый и возмущенный, вдруг сдувается, будто опадает, растеряв всю свою спесь, как лопнувший мыльный пузырь.

Девушка боялась, что теперь он будет вести себя пристрастно, подчеркнуто равнодушно, но Лиррияс неожиданно поднял голову, скользнул на своем бледном хвосте к одной из полок и достал оттуда кристально-прозрачную бутыль в форме сердца. Внутри оказался насыпан ярко-розовый порошок.

Мастер ароматов поставил его на стол рядом с остальными флакончиками и, открыто улыбнувшись, проговорил:

— Приступим?

Словно ничего и не произошло.

Торриен кивнул.

— Я надеюсь на тебя. Как я и говорил, аромат должен быть уникальным.

Тот сделал очень важное лицо.

— Конечно. Запах будет такой, что подошел бы и царице. Пожалуйста, хасси Иллиана…

И неожиданно наг протянул девушке первый бутылек. В нем плескалась какая-то прозрачно-зеленоватая настойка, названия которой Иллиана не запомнила.

Она взяла протянутое и недоуменно посмотрела на парфюмера. Тот вернул ей взгляд и, нетерпеливо махнув рукой, сказал:

— Понюхай!

Девушка поспешила сделать, что говорят.

Мягкий, почти незаметный запах защекотал ноздри. Он был совсем не похож на цветочный или фруктовый, однако в нем все равно чувствовались сладкие оттенки. Где-то далеко в послевкусии.

— Теперь этот. — Лиррияс подал ей другой бутылек.

Так по очереди они перенюхали все запахи.

— Какие вам понравились больше? Укажите мне, и я посоветую вам примерные пропорции для смешивания. А дальше вы соедините их сами.

— Сама? — ахнула Иллиана, едва не выронив последнюю бутылочку в форме сердца. Ту, которая, на взгляд девушки, обладающей довольно сильным обонянием, не пахла вообще ничем.

Лиррияс побледнел, но быстро перехватил рубиновую пыль, осторожно вернув ее на стол.

— Конечно, — кивнул Лиррияс, не желая больше ничего объяснять. Видимо, ее неаккуратность его все же немного задела.

Но тут уже с ответом Иллиане помог царевич:

— Аромат, который ты смешаешь сама, будет особенным. В единственном экземпляре. Если бы духи смешивал Лиррияс, в теории он мог бы повторить запах по памяти. А потом продать какой-нибудь мирайе, которая захотела бы пахнуть как избранница царевича.

Иллиана широко распахнула глаза.

— А так бывает?

Лиррияс в это время еще сильнее насупился.