Ба плакалась тоже. Требовала привезти ей скрипку. Возмущалась предложением Льва Дмитриевича уехать после обследований в подведомственный санаторий и всячески выражала свое фе.

В общем, с бабушкой было несладко и нервно. Все отделение кардиологии, как премии, ждало ее выписки, и лишь переписка и звонки по видеосвязи с Лехой спасали меня от нервного срыва.

Леха чувствовал мое состояние так, будто мы прожили вместе лет пятнадцать и сейчас тоже находились рядом.

«Если с возрастом я стану такой же занудной, как моя ба, разрешаю развестись», — честно призналась я спустя первую неделю после расставания.

«Развестись — ни за что. Я тебя лучше прибью, чтобы больше никого не мучила».

«Ты очень добрый. В курсе?»

«И сильно соскучившийся. С бабулей совсем тяжело? Приехать?»

«Без твоего деда я бы не справилась. Он герой».

«Мне ревновать?»

«Нет. Лучше люби меня так же сильно, как он любит мою бабушку».

«Клянусь не посрамить дедову честь».

«Клянусь стараться не быть такой вредной, как ба».

«Козочка моя, я выдержу тебя любой».

«Скучаю. Очень. Спасибо, что вернулся в мою жизнь».

Никогда не была любительницей долгих разговоров и переписки, но с Лехой можно было строчить простыни и находиться на связи двадцать четыре часа в сутки.

Иногда мы так и делали. Что-то писали друг другу, легкомысленное, глупое. А потом включали в скайпе видео и жили каждый своей жизнью. Он уничтожал какую-то еду из контейнеров, листая бумаги. Я готовила ужин и разбиралась с уроками. Никто из нас ничего не говорил друг другу. Лишь изредка оглядывались на монитор, будто проверяли: «Я с тобой — я тоже».

Возможно, это была нездоровая, отдающая зависимостью связь, но нам было хорошо. Просто чувствовать один другого.

Вместе, в разных странах, смотреть по вечерам одни фильмы. Засыпать с включенной камерой, чтобы ночью просыпаться от храпа и требовать сменить позу. Рассказывать, какая по вкусу еда. И ругать совершенно одинаковую погоду.

Без бешеного секса и объятий. Без поцелуев. Как на диете, от которой вместе с килограммами уходит и что-то еще… колючее, больное, дефектное.

Детокс отношений. Вполне комфортный.

И только в один из вечеров мне до слез захотелось оказаться рядом с Лехой.

***

Вот о ком я совсем забыла за последние недели, так это о Григории. После нашего единственного свидания, закончившегося поцелуем с Лехой на лестнице, казалось, прошла вечность.

За нее я умудрилась стать невестой любимого мужчины и выбросить из головы фамилию Григория. Но он не забыл меня.

Не забыл до такой степени, что смог найти мой адрес и решился явиться в гости.

Я глазам не поверила, когда увидела его за порогом. Нет, он по-прежнему выглядел как маменькин сынок. С зачесанной набок челкой, в идеально отутюженной рубашке. Но решительный взгляд и вместо нелепого веника два пакета в руках были чем-то новым.

— Здравствуй, Полина. Прости, что я без предупреждения, — Григорий трижды вытер ноги о коврик, прежде чем войти в квартиру. — Пришлось дать взятку твоему начальству на курсах, чтобы раздобыть адрес.

Гордый собой, он светился, как новогодняя елка. Возможно, будь Григорий таким на нашем свидании, я и не убежала бы спустя час, разбив очки.

— Не ожидала тебя увидеть, честно говоря, — я взмахнула рукой, пропуская его в гостиную.

— Я сам от себя не ожидал. Не смог забыть тебя. Понимал, что раз не звонишь, то не нужно и пытаться, но…

Он поставил оба пакета на журнальный столик.

— И поэтому сразу пришел с вещами? — Обстановка так накалилась, что ее срочно нужно было разрядить.

— Э-э… — он округлил глаза, а потом хлопнул себя по лбу. — Ты про это? — указал на пакеты.

— А будет что-то еще?! — улыбнулась я.

— Нет! Конечно нет.

С видом неандертальца, добывшего мамонта, он стал важно распаковывать свои дары и выставлять их на стол.

— Это торт. Мне показалось, что в прошлый раз он тебе понравился. А это семга на гриле. — На миг Григорий замялся, но все же продолжил: — Я подумал, что если ты не хочешь ходить со мной на свидания, то мы сможем хотя бы просто поужинать.

— Ммм… Поужинать…

Это было до такой степени мило и неожиданно, что у меня пропали все слова.

Бывший муж в жизни не приносил домой готовую еду, предпочитая использовать меня как кухарку. Леха ходил со мной по ресторанам или заказывал блюда с доставкой, чтобы каждую свободную минуту проводить в кровати.

Но чтобы так… Выбрать самому и аккуратно, не смяв розочки на торте, привезти ко мне домой…

Язык не поворачивался сказать, что не приму предложение. Изнасилованная в мозг бабушкой и работой, я даже «нет» произнести не могла.

Молча смотрела, как Григорий распаковывает торт. Как вынимает из пластиковых контейнеров симпатичные тарелочки с рыбой. Как снимает фольгу…

Все неспешно, подрагивающими пальцами, аккуратно настолько, что любоваться и любоваться… ровно до того момента, как я почувствовала запах рыбы.

Никогда у меня не было проблем с запахами, а семгой вообще могла питаться, как медведь в Норвегии. Но желудок скрутило так, что чудом успела добежать до унитаза.

— Ты заболела? Мне чем-нибудь помочь? — взволнованно произнес Григорий и, словно я блюю спорами сибирской язвы, отошел на приличное расстояние от туалета.

— Была здорова…

Я вытерла губы туалетной бумагой. Прислушалась к себе. В прошлое отравление меня рвало не переставая. Внутри аж все болело от спазмов. Незабываемый вечер! Сейчас обошлось одним разом, и мутило, лишь когда представляла рыбу.

— Может, вызвать доктора или сбегать в аптеку?

Судя по звукам в прихожей, Григорий, наверное, уже успел обуться.

— В аптеку…

Я задумалась. Ощущения точно были не такими, как в прошлый раз. И не такими, как вообще когда-либо. Несмотря на рвоту минуту назад, мне безумно хотелось торта. А еще, вместо того чтобы испугаться, я тянула губы в улыбке.

Странная реакция. Словно сбой в прошивке. И задержка менструации как раз была уже две недели…

— Так мне что-нибудь купить? — снова послышался голос Григория.

— Гриш, нет.

Зажав нос, я вышла из туалета.

— Но тебе плохо! — Он нахмурился, будто я говорю какую-то глупость.

— Месяцев через девять это пройдет. — Смеяться с зажатым носом было то еще удовольствие, но сдержаться я не получалось.

— То есть?

Челюсть моего незадачливого ухажера отъехала вниз.