— Я готов тебя потом неделю водить по всем ресторанам Лондона и в каждом проставляться за нашу свадьбу. Поверь, поздравлений хватит. Отбиваться устанешь.

— А платье невесты?

— Так ты в платье.

— В черном, — вырвалось со смехом. — Словно не на роспись приехала, а на похороны.

— Нет! Похороны будут у меня, если еще день незамужней пробегаешь. С моим ребенком под сердцем. — Леха аккуратно стер что-то у меня со щеки. — Нет, нафиг! Вначале распишемся, а потом что хочешь требуй. Хоть свадьбу, хоть венчание, хоть медовый месяц на островах.

— Но нам не простят. Бабушка так точно.

— Выкрутимся.

— Скандал будет. Она мне прошлую скромную свадьбу до сих пор припоминает.

— Ничего. Правнук родится — сообщим.

Леха еще ближе прижал меня к себе. Самый продуманный мужчина в мире. На все у него были ответы, везде — связи. И больше всего нужна я.

— Леш, ты замуж меня зовешь, но даже в любви ни разу не признался. — На душе стало так легко, что я рассмеялась.

— Я не признался? — Он лихо заломил левую бровь и убрал руки с моей спины.

Без широких горячих ладоней вмиг стало одиноко и холодно. Будто в мороз на улицу выставили.

— Нет, я знаю, что ты меня любишь. Я тебя тоже люблю, — сама потянулась к нему. — Но все же…

— Стоп, Поля! — этот упрямец так и не дал до себя дотронуться. Стоял как статуя. Хмурый. Сверлил взглядом.

— Что не так? — я закусила губу.

— Поль, правую руку к глазам поднеси, — вместо объяснений скомандовал Крамер.

Я послушно подняла руку вверх, показала ему.

— Вот!

— Кольцо сними, — с обреченным вздохом продолжил мой диктатор.

— Сняла.

Это было непросто, но я и правда сняла кольцо. Покрутила его перед собой. Ничего не понимая, протянула Лехе.

Он с несколько секунд не моргая смотрел то на меня, то на кольцо. А потом вдруг хлопнул себя по лбу.

— Какое, ты говорила, у тебя зрение?

— Тебе лучше не знать, — я отрицательно покрутила головой.

— Ясно. Все с тобой ясно. — Он громко расхохотался, снова притягивая меня к себе. — Досталось же мне такое счастье. Красивое, но слеповатое.

Моей щеки коснулись мужские губы, улыбающиеся, горячие. А потом Леха взял мой указательный палец и самым кончиком подушечки провел по внутренней стороне кольца.

— Чувствуешь? — произнес на ухо уже совсем другим голосом. Без веселья.

— Там… надпись? — Я ощутила, как слабеют ноги и в животе взмывает под самое горло рой бабочек.

— Да. Надпись, — голос Лехи совсем сел. — Там написано: «Я тебя люблю. Раньше и навсегда». — Он за подбородок поднял мою голову вверх, заставляя смотреть в глаза. — Это признание, Поль. Корявое. Не самое романтическое. Я в них не спец, никому еще не приходилось признаваться. Но все правда. Раньше. И навсегда. Люблю тебя.

— Леша…

Я не хотела плакать. Разве можно было реветь под консульством? Позор какой! Но сдержать слезы не получалось. Они двумя ручьями потекли из глаз, смывая остатки туши и гордости.

— А теперь ты пойдешь со мной на роспись? — словно из воздуха, в Лешиной руке возник платок.

— Да!

— Без цветов? Без свидетелей? В черном платье? — Леха будто сам еще до конца не верил.

— Да! — К слезам добавился смех.

— И не исчезнешь из моей жизни больше никогда?

— Больше никогда. Обещаю. 

Конец