– Ами никогда не думала, что он встречается с другими!

– Значит, она солгала тебе, потому что Дэйн ей все рассказал!

Я тряхнула головой. Мне очень хотелось причинить боль Дэйну, но рядом был Итан. Это будет фантастическая репетиция.

– Ты хочешь сказать, что Дэйн спал с кем попало в течение первых двух лет их совместной жизни и позволял тебе думать, что Ами это устраивало? Да она начала вырезать свадебные платья, которые ей нравились в журналах, уже после нескольких месяцев знакомства с ним. Она относилась к своей свадьбе как к вызову в игровых шоу, в которых надо выиграть как можно больше, и это поглотило ее. У нее был отдельный фартук специально для выпечки кексов, она уже выбрала имена для своих будущих детей. Неужели Ами похожа на ту расчетливую особу, которая бы смирилась со свободными отношениями?

– Я… – Итан уже не был так уверен. – Может быть, я и ошибаюсь…

– Мне нужно позвонить ей, – заявила я и повернулась, чтобы пойти за телефоном.

– Не надо! – закричал он. – Послушай, то, что мне сказали, я говорю тебе по секрету.

– Ты, должно быть, шутишь? Я не могу не поговорить об этом со своей сестрой.

– Господи Иисусе, Дэйн был прав.

Я замерла:

– И что это должно означать?

Он рассмеялся, но это был совсем не радостный смех.

– Серьезно, Итан? Что же это значит?

Он посмотрел на меня снизу вверх, и я с болью поняла, что скучаю по тому сладкому обожанию на его лице, которое было еще прошлой ночью. Сейчас его сменил гнев.

– Расскажи мне, – попросила я уже тише.

– Он сказал мне, чтобы я забыл о тебе. Что ты – отменная злючка.

Я словно получила удар в грудь.

– Ты не поверишь, но я хотел пригласить тебя на свидание, – сказал он и невесело усмехнулся.

– О чем ты вообще говоришь? – спросила я. – Когда же это было?

– Когда мы впервые встретились.

Он наклонился, упершись руками в бедра. Его длинная фигура сложилась в измученную букву «С», и он провел сильной рукой по своим спутанным волосам.

– В тот первый раз на ярмарке. Я рассказал Дэйну, как ты понравилась мне. Он ответил, что это довольно-таки странно – чувствовать влечение к тебе. Например, это означало бы, что я влюбился в его девушку или что-то в таком роде, потому что вы – близнецы. А еще он сказал мне, что я зря влезаю во все это, поскольку разочаруюсь. Что ты, мол, изрядно озлоблена и цинична.

– Дэйн сказал тебе, что я злая? – я была просто ошеломлена.

– Я имею в виду, что я в то время не знал тебя, но мне показалось, что это связано с тем, как ты… действовала. Ты явно невзлюбила меня с самого начала.

– Ты не понравился мне только потому, что ты вел себя как не знаю кто, когда мы встретились. Ты смотрел на меня, когда я ела сырные палочки, как будто я была самой отвратительной женщиной, которую ты когда-либо видел.

Он посмотрел на меня, прищурившись в замешательстве:

– О чем ты говоришь?

– Сначала все было в порядке, – сказала я. – Пока все решали, что мы хотим посмотреть в первую очередь, я пошла за сыром. Я вернулась, и ты посмотрел на меня с полным отвращением, а затем ушел, чтобы заглянуть на пивной конкурс. С этого момента ты всегда вел себя отвратительно рядом со мной, если дело касалось еды.

Итан покачал головой, закрыв глаза, как будто он должен был все вспомнить.

– Я помню, как встретил тебя, когда мне сказали, что я не могу пригласить тебя на свидание, а потом мы решили заняться своими делами после обеда. Об остальном я ничего не помню.

– Ну, я-то уж точно помню.

– Это, конечно, объясняет то, что ты сказала два дня назад, – заметил Итан, – о том, чтобы я не смеялся над твоим телом во время массажа. Это, конечно, объясняет, почему ты всегда так пренебрежительно относилась ко мне потом.

– Прошу прощения? Это я-то была такой пренебрежительной? Ты сейчас серьезно?

– После того дня ты вела себя так, словно не хотела иметь со мной ничего общего! – ответил Итан, закипая от злости. – Я, наверное, просто пытался разобраться в своем влечении к тебе, а ты, конечно, истолковала это как нечто связанное с твоим телом и сыром. Оливия, это так похоже на тебя – концентрироваться на негативе.

Кровь пульсировала у меня в ушах. Я даже не знала, как воспринимать услышанное. Даже чувствовала боль при мысли, что он, возможно, прав. Защитная реакция не давала мне успокоиться и провести самоанализ.

– И зачем тебе нужно было видеть все с другой стороны, когда собственный брат говорил тебе, что я – строптивая женщина и что лучше держаться от меня подальше?

Итан вскинул руки:

– Увы, я не увидел ничего, что противоречило бы тому, что он сказал!

Я глубоко вздохнула:

– А тебе не приходило в голову, что твое отношение может способствовать тому, как люди реагируют на тебя? Что ты, реагируя таким образом, оскорбляешь мои чувства, хочешь ты того или нет? Я чувствую себя униженной, когда чувствую это, и мое горло сжимается от слез.

– Олив, я не знаю, как выразиться яснее. Я был влюблен в тебя, – с нажимом ответил Итан. – Я знал, что ты – горячая штучка, и, вероятно, пытался скрыть свои чувства. Мне очень жаль за мою совершенно непреднамеренную реакцию. Правда, жаль, но и от тебя, и от Дэйна я слышал только то, что ты считаешь общение со мной пустой тратой времени.

– До этого момента я этого не знала, – ответила я, сохраняя остальные мысли невысказанными. Но должно быть, тень этих мыслей ясно читалась на моем лице, поскольку линия его рта стала жестче.

– Хорошо, – ответил он хриплым голосом. – Тогда наши нынешние чувства взаимны.

– Какое, черт возьми, облегчение!

Я пристально посмотрела на него в течение пары секунд, хотя и этого мне вполне хватило, чтобы поставить клеймо «придурок» на его карточке в моей личной картотеке. Потом я повернулась, понеслась обратно в спальню и захлопнула дверь.

Я упала на кровать, но часть моего сознания хотела заставить меня встать и составить список всего только что произошедшего, чтобы обработать это каким-то организованным образом. Например, Дэйн не только спал со всеми подряд в течение первых двух лет своих отношений с моей сестрой, но и сказал Итану, чтобы тот даже и не думал обо мне. И это потому, что Итан хотел пригласить меня на свидание.

Я даже не знала, что делать с этой информацией, потому что она так сильно расходилась с моими представлениями о нем. До последних двух дней никогда не было и намека на то, чтобы Итан хотел иметь со мной что-то общее. Не было даже намека на мягкость или теплоту. Неужели он все это выдумывает? Но зачем ему это?

Значит ли это, что он прав насчет меня? Неужели я неверно истолковала все, что было при первом общении, и носила это впечатление с собой в течение последних двух с половиной лет? Неужели одного двусмысленного взгляда Итана было достаточно, чтобы заставить меня отправить его за точку невозврата, где я решила, что мы – злейшие враги? Неужели я действительно такая злая?