Отстранившись, он моргнул, глядя на меня, и произнес:

– Завтра мне нужно будет узнать, есть ли в отеле врач. Что-то определенно не так с моим сердцем. Оно бьется так сильно, слишком сильно.

Итан закрыл глаза и потянул меня к себе на кровать, обвивая своим длинным телом. Я, плохо соображая, не могла пошевелиться. Наконец его дыхание выровнялось, и он погрузился в пьяный сон. Мой сон пришел гораздо позже, под таким приятно-тяжелым весом его руки.

Я открыла дверь нашего номера так тихо, как только могла. Итан еще не проснулся, когда я уходила перекусить, но сейчас он уже не спал. Он сидел на диване с голым торсом в одних боксерах. Так много загорелой кожи заставило мой пульс взлететь до небес. Видимо, придется поговорить о том, что произошло прошлой ночью, о поцелуях и о том, что мы всю ночь спали вместе, свернувшись калачиками, но насколько было бы проще, если бы мы могли просто пропустить неловкий разговор и снова перейти к поцелуям.

– Привет, – тихо сказала я.

– Привет, – ответил он.

Его волосы были в беспорядке, глаза закрыты. Он откинулся назад, как будто сосредотачивался на дыхании, желая подать петицию о запрете продаж «Май Таи» за 1,99.

– Как твоя голова? – спросила я.

Он ответил хриплым стоном.

– Я принесла тебе фрукты и сэндвич с яйцом.

На коробку с манго и ягодами и пакет с сэндвичем он посмотрел так, словно они были с морепродуктами.

– Ты спускалась вниз, чтобы поесть? – спросил он. «Продолжила без меня?» это читалось в этом вопросе. Его тон был диковат, но я простила его. Трудно, когда стучит в голове после вчерашнего. Поставив еду, я прошла на кухню, чтобы принести ему кофе.

– Да, я ждала тебя почти до половины десятого. Мой желудок, казалось, начал переваривать уже себя.

– Софи видела тебя там?

Этот вопрос был как удар лбом о стенку. Я обернулась и посмотрела на него через плечо.

– Гм, что?

– Я просто не хочу, чтобы она думала, что в нашем браке есть проблемы.

Мы вчера весь день говорили о том, как ему хорошо без Софи, он целовал меня вчера вечером, а сегодня утром он беспокоится о том, что она думает. Потрясающе!

– Ты имеешь в виду наш фиктивный брак? – уточнила я.

Он провел рукой по лбу, сказав, что да, именно так, а потом опустил руку, внимательно посмотрел на меня и спросил – Ну и что?

Мои зубы сжались, и я почувствовала, как в моей груди нарастает буря. Это хорошо. Гнев – это хорошо. Я могу злиться на Итана, и это намного легче, чем чувствовать душевный трепет.

– Нет, Итан, твоей бывшей девушки не было за завтраком. Ни ее жениха, ни кого-либо из новых друзей, с которыми ты познакомился в вестибюле вчера вечером.

– Каких друзей? – спросил он.

– Неважно.

Очевидно, он не помнит. Отлично. Мы можем притвориться, что и всего остального тоже не было.

– У тебя плохое настроение? – спросил он, и у меня вырвался сухой, сардонический смех.

– У меня плохое настроение? Ты это серьезно спрашиваешь?

– Ты выглядишь расстроенной или что-то в таком роде.

– Я выгляжу расстроенной?!

Я сделала глубокий вдох и выпрямилась во весь рост. Он поцеловал меня вчера вечером, сказал что-то приятное, намекая на продолжение, а затем отключился. Теперь он расспрашивает меня о том, кто мог видеть, как я в одиночку набираю еду. Я не думаю, что моя реакция могла быть преувеличена.

– У меня все отлично.

Итан что-то пробормотал, потом потянулся к фруктам, открыл крышку и заглянул внутрь.

– Это ведь из…?

– Нет, Итан, это не из буфета. Я заказала свежеприготовленную фруктовую тарелку. Я специально сделала это, чтобы избавить нас от двенадцатидолларовой платы за доставку еды и напитков в номер.

В первый раз за два дня моя ладонь так и чесалась от желания шлепнуть его, и это чувство было восхитительно. Он пробормотал «Спасибо», а затем взял двумя пальцами кусочек манго. Итан пристально смотрел на него, а потом разразился смехом.

– Что тут смешного? – спросила я.

– Я вспомнил ту подружку Дэйна, у которой на заднице была татуировка в виде манго.

– Что?!

Он прожевал и проглотил, прежде чем снова заговорить:

– Тринити. Та, с которой он встречался два года назад.

Я нахмурилась, странная мысль пронзила меня насквозь.

– Не может быть, чтобы это было два года назад! Он с Ами уже три с половиной года.

Но он только отмахнулся от моего возражения:

– Верно, но я имею в виду, что это было до того, как отношения с Ами стали исключительными.

При этих словах я уронила ложку для сахара, и она со стуком упала на стол. Ами встретила Дэйна в баре, и, по ее словам, в тот же вечер они пошли домой, занялись сексом и никогда больше не расставались. Насколько я знаю, того времени, когда эти отношения были чем-то второстепенным, просто не существовало.

– И как долго он встречался… на стороне? – спросила я, стараясь сдерживаться.

Итан бросил в рот ежевику. Сейчас он не смотрел мне в лицо, и это, наверное, хорошо, потому что я была уверена, что выгляжу так, будто готова совершить убийство.

– В первые два года, когда они были вместе.

Наклонившись, я ущипнула себя за переносицу, пытаясь направить мысли в нужное русло и сохранить хладнокровие даже тогда, когда ему бросают серьезный вызов.

– Да, да.

Я могла либо взбеситься, либо выудить в этот момент как можно больше информации.

– Они познакомились в том баре, но только сейчас… Так когда же они решили снова сделать свои отношения исключительными?

Итан подозрительно посмотрел на меня, уловив что-то в моем тоне:

– Хм…

– Это было прямо перед их помолвкой? – спросила я.

Я не знала, что буду делать, если он вдруг согласится говорить об этом. Однако становилось ясным, что Дэйн мог и отказаться от обязательств, пока к нему не пришло импульсивное желание вступить в священный союз. В моем сознании зрели фантазии об огне и сере.

Итан медленно кивнул, но его глаза продолжали изучать мое лицо, как будто он пытался прочитать мое настроение, но никак не мог.

– Знаешь, Дэйн порвал с другими женщинами примерно в то время, когда Ами удалила аппендицит, а потом он сделал ей предложение.

– Ты что, издеваешься надо мной? – хлопнула я ладонью по стойке.

Итан вскочил, указывая на меня пальцем:

– Ты меня разыгрываешь! Даже не притворяйся, что Ами всего этого не знала!