– А когда ты понял, что задерживаешься, что сделал?

– Перезвонил Сергею, чтобы жену не отвлекать лишний раз, и велел быть рядом с Алиной, то есть ждать моего прибытия. Но позже стало понятно, что задержаться придется дольше, чем предполагалось вначале. Я снова набрал Сергея и велел оставаться с Алиной до конца вечера, а потом доставить ее домой, в загородный дом.

– Понятно. Во время аукциона произошло что-то примечательное или все было как обычно?

– Пожалуй, как обычно. Разве что Алина не дождалась конца вечера. На пару часов раньше засобиралась домой.

– Почему?

– Ну, день у нее был достаточно насыщенный, – пожал плечами Соловьев. – Может быть, устала, а может, расстроилась, что я не смог приехать.

– Понятно, продолжай, – кивнул Лев.

– Вдвоем с телохранителем они отправились на парковку. Устроители аукциона арендовали зал заседаний и пару банкетных залов в офисном центре, так что парковка там была общая, для всех посетителей центра, и располагалась на крыше. В лифте Алина вспомнила, что оставила сумочку в женском туалете. Она решила вернуться за ней, а Сергея попросила пока прогреть машину, чтобы не терять время и не ждать потом в холодном салоне. На календаре уже была середина ноября, к тому же сильно похолодало. Как только телохранитель завел машину, раздался взрыв.

– Где в этот момент была Алина?

– Выходила из лифта. Она, конечно, почувствовала толчок, вибрацию, услышала приглушенный хлопок. Но сначала не заподозрила ничего неладного, не придала значения. И только когда вернулась назад, на крышу, увидела, что именно произошло.

– А разве лифт не отключили после взрыва?

– Вроде бы отключили, но не сразу. И парковку оцепили далеко не сразу. Алина к тому времени подняться успела.

– Понятно. Что было дальше?

– Правоохранители, которые расследуют дело, сначала решили, что убить хотели Алину. Что, собственно, было логичным выводом. Я и сам полагаю, что моя жена избежала смерти, а Сергей погиб просто по стечении обстоятельств. Но потом следователь начал задавать каверзные вопросы, а со временем их становилось все больше. То меня, то жену регулярно вызывают на «беседы», которые больше похожи на допросы. При всем при этом сами следователи юлят, на мои вопросы прямо не отвечают, наворачивают горы разных предположений, одно страннее и нелепее другого. В общем, если их суммировать и отсеять словоблудие, выходит примерно следующее. Сначала следователи действительно предполагали, что убить хотели именно Алину. Но потом решили отбросить эту версию. Якобы потому, что она не является известной личностью, да и с бизнесом напрямую никак не связана. Значит, и убивать Алину не за что и некому. И поэтому следователи не придумали ничего умнее, как начать подозревать саму Алину в убийстве ее личного телохранителя. Я уже злился и пытался объяснять, что претензий у нас к Сергею не было, да и быть не могло. А если бы они были – так нормальные люди увольняют нерадивых работников, а не убивают их. Да и вообще, зачем ей его надо было убивать? А главное, как Алина могла проделать подобное? Ведь она на это даже теоретически не способна!

– А чем правоохранители аргументируют свои выводы?

– Это полный бред, Лев Иванович! Следователь уверяет, что неожиданное возвращение Алины за сумкой очень подозрительно! И похоже на злой умысел! Мол, именно так она избежала смерти, значит, заранее знала о бомбе. Но главный их аргумент: некие снимки компрометирующего характера, которые следователи или айтишники якобы обнаружили на компьютере Сергея Петрова.

– Какого рода снимки? Они их показывали тебе или жене?

– В том-то и дело, что нет! Следователь снова пытался хитрить и юлить. Пока я, разозлившись, не пригрозил, что натравлю на них адвокатов. Только после этого он соизволил пояснить, что на компьютер Петрова, примерно в день его гибели, некто запустил супернавороченный вирус, который снес всю систему и значительно повредил все файлы. Но айтишники сумели часть файлов восстановить. По крайней мере, стало ясно, что там было шесть снимков. Но рассмотреть их по-прежнему невозможно. Понятно лишь, что это фото пары, обнимающейся в спальне или гостиничном номере. Интерьер почти невозможно рассмотреть, да он и неважен. И якобы на одном из снимков можно опознать лицо Алины! На этом основании они подозревают, что Сергей Петров шантажировал мою жену, умудрившись сделать ее фото с посторонним мужчиной в момент измены. А моя коварная жена мастерски устранила Сергея. – Соловьев издал нервный смешок, немного помолчал и добавил: – Это совершенная нелепица, я абсолютно уверен! И был бы готов рассмеяться подобным инсинуациям в лицо, если бы не знал, как у нас порою ведется следствие. А так, полагаю, впору начать нервничать и принимать срочные меры!

– Но ты полностью уверен в своей жене? – уточнил Гуров.

– Абсолютно! Я не знаю историю происхождения этих снимков! Не могу утверждать, Алина там изображена или отдаленно похожая девушка. Но я ни на секунду не усомнился в верности своей жены! Как и в том, кстати, что ее никто не шантажировал!

Гуров не стал уточнять, на чем именно зиждется такая крепкая уверенность. Он счел, что для подобных вопросов просто не пришло время.

– А что ты сам думаешь по поводу покушения? – спросил он. – Или Алина, может, у нее есть какие-то идеи?

– Я уже говорил, моя жена – натура тонкая, нервная и очень ранимая. Полагаю, подобный ужас она наблюдала впервые в жизни. Алина была шокирована, испугана и очень расстроена гибелью Сергея. Это потрясло бедняжку так сильно, что ей просто не приходило в голову, что покушались-то изначально на нее! Уверяет, что это просто какая-то нелепая ошибка, и убивать ее некому и не за что.

– В каком смысле ошибка?

– Ну что некто просто машиной ошибся, представляешь, Лев Иванович? – рассмеялся Виталий Егорович.

– Ладно. А сам-то что думаешь?

– Даже не знаю! Наверное, можно предположить, что покушение связано с работой Алины, – как-то не слишком уверенно протянул Соловьев. – Только эта версия не выдерживает никакой критики. Если допустить, что она отказала кому-то в организации выставки или раскритиковала, например, работы какого-то художника, то решить, что отвергнутый деятель искусств организовал взрыв, согласись, очень сложно.

– Пожалуй, – кивнул Гуров, – хотя я бы эту версию все равно проверил. Особенно если учитывать, что профессиональная деятельность Алины не ограничивается лишь организацией выставок. Ведь ее привлекают к оценке произведений искусства, к участию в аукционах?

– Да, конечно.

– А в этой сфере бывает всякое. Пытаются продать подделку или произведение, которое находится в розыске. Продавец может быть недоволен оценкой, да мало ли что еще! Почему следователи не стали проверять эту версию? На мой взгляд, она довольно многообещающая.

– Про аспекты своей работы Алина обычно рассказывает мало и неохотно, – произнес Соколов, – но, полагаю, она не стала бы скрывать какие-то серьезные инциденты. Ни от меня, ни от полиции.