другу?! Только по отчеству! Так что Николаевич – это хорошо тебе известный генерал Терентьев!

– Откуда он мог узнать, что я жив и где могу находиться?!

– Хоть ты и граф, но не Монте Кристо, и я тебе, дружище, могу только сказать! Генерал этого ничего не знает, но он, как я и ты, учился в одних с нами высших разведывательных учреждениях! Поэтому даже ничего не зная, он предполагает, как ты можешь поступить в том или ином случае! И как выясняется, в чем-то он оказывается прав! Вот только на его месте я бы так не спешил!

– Слушай, Фомич! Ты нальешь мне водки или я тебя убью?!

– Ты сам мне всегда говорил о том, что голову водкой не лечат! Она ее поправляет и всегда помогает дурной голове найти нужное решение!

3

Фомич у меня помимо горького пьяницы начал превращаться в некое подобие оракула17. Его лень и ненависть к управлению автомобилем, спасла нас обоих, мы так и не попали под выстрелы фээсбешных киллеров, расстрелявших всю шведскую резидентуру в Риге. Его информация о том, генерал Терентьев способен более или менее точно предвидеть развитие событий, поначалу меня ввела в дикое расстройство. А затем я крепко задумался над тем, как же нам теперь поступать, чтобы Иван Николаевич не мог бы этого предвидеть!

И последнее, эта неуемная тяга Фомича к водке, вчера и меня заставила меня напиться до положения риз. В результате, я углубился в свои вспоминания о своей же далекой молодости.

Как это все со мной на деле произошло, да очень просто!

Вчера благодаря титаническим усилиям своего старого друга, мы оба так сильно напились, что владелец бара стал на нас косо поглядывать. В тот момент в нем боролись две черты его характера – страх перед законом с его жадностью и алчностью! Вы понимаете, Фомич, а затем и я в этом баре объявились довольно-таки рано утром, когда посетители в нем отсутствовали. Фомич же инициировал такой быстрый темп поглощения водки, что хозяин бара стал обогащаться прямо на наших глазах! Мы напивались, а он – богател! Это же любому идиоту выгодно водку продавать за три цены! Но богатеющего хозяина бара пугало то обстоятельство, что водка нас пьянила и довольно-таки быстро! Закон же от него требовал эту пьянку срочно прекратить, а нас обоих выкинуть на улицу для срочного отрезвления. Но он пока этого не делал из-за своей алчности и желания на нас хорошенько поживиться.

Одним словом, зло в этой битве побеждало добро! Жадность и алчность торжествовали победу над добром!

Чем больше водки мы выпивали, тем больше нам хотелось поговорить. Но свои разговоры мы не могли вести из-за присутствия в баре третьего лишнего – самого хозяина бара. Пару раз Фомич порывался его вышвырнуть на улицу, ему страшно не нравилось то, как тот за водку брал мои двадцатки, а обратно их не возвращал. Но после моих долгих и нудных объяснений, почему так происходит, замалкивал и затихал, продолжая наслаждаться своей Пшеничной. Мне же эта водка сегодня не так уж особенно нравилась, я бы предпочел выпить коньячку Хеннеси или крестьянского самогона Текилу! Но, как вы все прекрасно понимаете, я должен был Фомичу, как младший старшему, поддерживать компанию и вместе с ним пить его водку.

Одним словом, я выпил столько водки, что впал в прострацию и начал вспоминать о своей до армейской юности. В том возрасте мне все было по плечу, правда, водки в таком количестве, как сегодня, я пока еще не пил. В те времена у меня был один друг, который в своей жизни ни одной юбки мимо себя не пропустил. Так вот я с ним однажды поспорил о том, что его перещеголяю в искусстве соблазнять молодых особ! Нам обоим дали срок, через месяц мы оба должны были представить доказательство своих побед на любовном фронте.

Поначалу я не понимал почему эти мысли вдруг забродили в моей пьяной голове. Все началось с того, что в одном из перерывов между тостами Фомича, я вспомнил об одной своей тогдашней победе, над одной девчонкой по имени Агнесса. Она была не русской, а латышкой в Петербурге училась на юриста. Тогда она мне очень понравилась и, если в моей жизни не появилась бы замужняя Ленка, то я бы на ней обязательно женился! Но жизнь нас развела по разные стороны баррикады. Агнесса вместе с отцом вернулась обратно в Ригу. Она мне позже написала пару писем о своей любви ко мне, но я ей не ответил. Появилась Ленка, и она меня себе забрала без всякого остатка, поправ мою любовь к другим женщинам! Почему я вдруг вспомнил об Агнессе и об ее отце?! Весьма вероятно, по той самой причине, что тот был известным в СССР пластическим хирургом, у него были огромные очереди из баб, желающих изменить свое телосложение и внешность!

В этот момент мой оракул Фомич, видимо, находился в возвышенном состоянии. Он все еще продолжал стремительно поглощать эту чертову Пшеничную, которая мне в рот больше не лезла, и, мрачно улыбаясь, зло посматривать на хозяина бара.

– Фомич, хватит пить! Поехали, нас уже ждут в кое-каком месте!

– Сейчас допьем эту бутылку и поедем! Но ты же, граф, никуда и никому не звонил! Куда хоть поедем-то?!

Не все ли тебе все равно! Нас ждут, мы должны вовремя успеть на эту встречу! – Я продолжал пьяно доказывать Фомичу всю необходимость покинуть этот бар. – Этот хозяин только что позвонил в полицию, очень скоро она за нами приедут!

Последнее я выдумал с тем, что Фомича заставить двигаться и покинуть этот проклятый бар, в котором оказалось так много водки Пшеничной!

– Нет, в полицию я не хочу! Тогда забирай бутылку и поедем! – Фомич, наконец-то, согласился.

Но тут же выяснилось, что он на время утратил способность ходить и держаться на ногах. Пришлось мне его взвалить себе на плечо и из бара вытащить на улицу. Там же начался легкий балтийский дождь, который теперь будет идти до конца этого дня. Когда только я поднял руку, так такси остановилось передо мной. Его шофер, тоже русский, выходя из салона такси, поинтересовался:

– Его же, куда?! Может быть, в багажник засунем?!

Очнулся я в такси, мы куда-то ехали. Тут я вспомнил о своем старом друге и учителе, и спросил:

– Куда мы, полковника, дели?! И куда мы едем?!

– Так тот старый хрыч, полковник?!