Академик В.И. Арнольд отмечает: «…современная наука до сих пор утверждает: то, что сказал Джордано Бруно, – гипотеза. Если бы наука подтвердила теорию Бруно, то Ватикан оправдал бы и его. По крайней мере, меня так заверили в Папской академии наук.

Как известно, Бруно был монахом, священником. Даже после того, как его отлучили от церкви, он настаивал на своей теории, хотя обоснований у него не было. Это была теория множественности обитаемых миров. С него началась «эпоха инопланетян», именно он утверждал, что они обязательно должны быть. А следовательно, могут прилетать на Землю. Он не отрекся от своих взглядов, заплатив за них жизнью. И тем самым вошел в историю не только науки, но и всей цивилизации».

Как отмечает автор книги «Джордано Бруно и герметическая традиция», выдающаяся английская исследовательница Ренессанса Фрэнсис А. Йейтс, Бруно сражался не за научную истину, а за право непосредственно влиять на судьбу человечества. Конечно же это не повод для того, чтобы отправлять человека на костер. И нам остается только восхищаться мужеством Джордано Бруно и сожалеть о мрачном периоде в истории человечества, названном впоследствии Возрождением.

И еще одна ремарка. Часто говорят, что ученый Бруно сражался за истину с невежественными церковниками. Церковники, конечно, были разными, и невежественными, и «вежественными». Но не совсем корректно противопоставление Бруно и церкви. Ведь он сам был служителем Господним – доминиканским монахом – до тех пор, пока не был отлучен от церкви.

Трудно найти человека, которому совсем ничего не было бы известно о великом итальянском ученом Галилео Галилее. Можно не знать о том, что он заложил основы современной механики и построил телескоп с 32-кратным увеличением, или о том, что он открыл четыре спутника Юпитера и пятна на Солнце, но его знаменитая фраза, брошенная в лицо инквизиторам: «А все-таки она вертится!», известна всем. Но вот незадача. Вся история о том, как мужественный ученый, выслушав приговор инквизиции о пожизненном заключении, топнул ногой о пол церкви Santa Maria sopra Minerva и произнес свою знаменитую фразу, не более чем вымысел.

Ю. Сустерманс. Портрет Галилео Галилея. 1636

Впервые эта история была рассказана лишь спустя пятнадцать лет после смерти Галилея. Возможно, к ее зарождению как в прямом, так и в переносном смысле приложил руку знаменитый художник Мурильо, которому после смерти Галилея был заказан портрет ученого. Заказ был выполнен в 1646 году. И только через 250 лет искусствоведы обнаружили под широкой рамой картины астрономические эскизы, показывающие вращение Земли вокруг Солнца, и знаменитые слова «Eppur si muove!».

Общепринято мнение, что Галилей первым изобрел телескоп. Это не так. Есть довольно обоснованная версия, по которой телескоп был знаком еще древним египтянам. Возможно, знания египтян и были использованы венецианскими шлифовщиками стекла, которые в начале XVII века, покинув из-за беспорядков родину, поселились в Голландии и продавали на ярмарках так называемые «голландские трубки» – своеобразные телескопы. Об этом изобретении венецианцев сообщили Галилею, который с первого же описания понял принцип действия «голландской трубки» и изготовил телескоп, после чего первым, если, конечно, не считать египтян, направил его на звезды.

По другой версии, изготовляемые венецианцами «трубки» усовершенствовал голландский мастер Захарий Янсен (с его именем связывают и изобретение микроскопа, о чем см. ниже). И только потом его изобретение попало к Галилею, который усовершенствовал и его.

И чтобы окончательно разобраться с телескопами, упомянем и мнение профессора Джованни Петтинато из Римского университета. Ученый считает, что линза из горного хрусталя, найденная в 1850 году при раскопках на территории Ирака, применялась не просто в качестве увеличительного стекла, а была частью телескопа. Предполагаемый древневавилонский объектив телескопа на три тысячи лет старше «голландской трубки». По мнению Петтинато, именно применением оптики и объясняются широкие познания древних ассирийцев в астрономии.

Далека от действительности и легенда о том, что Галилей открыл закономерность маятниковых колебаний, наблюдая за люстрой, висящей на длинном шнуре в Пизанском соборе. Дело в том, что он объявил о своем открытии в 1581 году, тогда как люстра была повешена шестью годами позже.

Галилею приписывают и то, что он первым установил звездную природу Млечного Пути. Согласно традиционной версии, произошло это в 1609 году, когда великий итальянец посмотрел на небо в телескоп. Однако похоже, что Галилей не был в данном случае первым. Поэт елизаветинской эпохи Томас Ватсон писал о Млечном Пути как о системе звезд еще в 1582 году в своей Hekatompathia – коллекции из ста сонетов. Тридцать первый сонет предварен прозаическим вступлением о проблеме Млечного Пути (по-латыни Galaxia). Поэт пишет, что вопрос о природе Galaxia очень древний и до сих пор спорный. Он приводит высказывания Цицерона и Овидия, называющих Galaxia млечной окружностью в небесах, рекой и белой дорогой. А в третьей и четвертой строках сонета Ватсон сообщает о существовании огромного количества звезд в Млечном Пути: «…который не сможет сказать, сколько звезд появляется в той части неба, где лежит Galaxia».