А хозяин его посылал деньги почтмейстерам на те острова, иони посылали ему дохлых бабочек прямо ящиками. Он их как-то особым пластикомзаливал и делал вульгарнейшие украшения, такие, что и представить невозможно,да еще имел наглость называть их objets[56]. Что за польза былаДжейму в этих бабочках? Ну и вот, он погрузил туда руки, подумав, может, там, вглубине, найдет что-нибудь ценное (иногда им браслеты присылали с Бали). А тамничего, только пыльца от бабочек на пальцах осталась. Он сел на кровать,обхватив голову ладонями; лицо и руки расцвечены всеми красками бабочек. А самон — на дне; такое бывает с каждым. И он заплакал. И вдруг услышал легкий шум ив открытом чемодане увидел бабочку: она выкарабкивалась из кокона. Коконбросили в чемодан вместе с дохлыми бабочками, и вот она вылезла. В воздухе плавалапыльца с крыльев бабочек и обычная пыль, светившаяся в луче солнца. Ты знаешь,все так ужасно живо встает перед глазами, когда тебе это рассказывают, а ты ужена игле. Бабочка расправляла крылья, он внимательно смотрел, как она этоделает. Она была очень большая, сказал он. Зеленая. Он открыл окно, и онаулетела, а он почувствовал себя так легко-легко — так он сказал — и теперьзнал, что делать.

Джейм отыскал домик на берегу, где мы встречались с Клаусом.Ну и вот, когда я вернулся с репетиции, я увидел там Джейма. Зато я не увиделтам Клауса. Я спросил, где Клаус, и он ответил — купается. Но я знал — этоложь, Клаус никогда не плавал, Тихий океан безумно громкий, волны так и бьют оберег. А когда я холодильник открыл, ну, ты знаешь, что я там нашел. ГоловуКлауса, смотревшую на меня из-за апельсинового сока. Ну и вот, Джейм, он себеуже успел сделать фартук из Клауса, надел и спрашивает, как он теперь мненравится. Я понимаю, ты должен испытывать отвращение ко мне, оттого что я неперестал вообще знаться с Джеймом, он ведь был еще больше не в себе, когда ты сним познакомился. Я думаю, он был просто поражен, что ты его не боишься».

И последние слова Распая, последние, сказанные им при жизни:«Я все думаю, почему мои родители не убили меня маленьким, до того как ядостаточно вырос, чтобы их дурачить».

Изящная рукоять стилета дрогнула, когда пронзенное сердцеРаспая все-таки попыталось биться, и доктор Лектер сказал: «Все равно чтосоломинку в норку муравьиного льва воткнуть, не правда ли?» Но было слишком поздно— Распай уже не мог ответить.

Доктор Лектер мог припомнить каждое слово и многое другое.Приятнейшее занятие в то время, пока в камере идет уборка.

Клэрис Старлинг достаточно проницательна, размышлял доктор.Она могла бы разыскать Джейма Гама и с тем, что он успел ей сообщить. Но этозаймет много времени. Чтобы успеть, ей нужно знать о нем больше. Доктор Лектербыл уверен, что, когда он прочтет детальное описание преступлений,предположения возникнут сами собой и он сможет намекнуть… может быть, на что-тосвязанное с профессиональным обучением Гама в интернате для малолетнихпреступников, после того как он убил своих деда и бабку. Он отдаст КлэрисДжейма Гама завтра, и намек его будет столь прозрачен, что даже Джеку Крофордутрудно будет не понять, что он имеет в виду. Завтра. Завтра он это сделает.

За спиной доктора Лектера раздались шаги, и кто-то выключилтелевизор. Вот тележка слегка откинулась назад. Сейчас начнется долгая искучнейшая процедура освобождения его от тенет посреди камеры. Это всегдапроисходит одинаково. Сначала Барни с помощниками мягко и осторожно укладываютего на койку, ничком. Затем Барни привязывает его щиколотки полотенцами кметаллическому брусу в ногах кровати, снимает ножные путы и, прикрываемый двумяпомощниками, вооруженными газовым баллончиком и дубинками, расстегивает пряжкина смирительной рубашке. Затем они, пятясь, покидают камеру, водружают на местосеть и запирают зарешеченную дверь, оставляя доктору Лектеру возможность самомувыпутываться из тенет. Затем доктор меняет все это хозяйство на завтрак. Этупроцедуру ввели после того, как доктор изуродовал медсестру, с тех порпроцедура не менялась и устраивала обе стороны.

Сегодня заведенный порядок был изменен.

Легкий толчок — это тележка с доктором Лектером прокатиласьчерез порог клетки. А в клетке на койке сидел доктор Чилтон собственнойперсоной и просматривал личную корреспонденцию доктора Лектера. Пиджак игалстук Чилтон снял. Доктор Лектер заметил, что на шее у Чилтона висит какая-томедаль.

— Поставьте его рядом с унитазом, Барни, —распорядился доктор Чилтон, не отрываясь от бумаг. — Вы и все остальныеотправляйтесь к себе на пост, подождите там.

Доктор Чилтон закончил чтение самых последних писем, которыеЛектер получил из журнала «Дженерал Аркайвз оф Сайкаэтри». Небрежно швырнув ихна койку Лектера, он вышел из клетки. Лектер проводил его глазами, неповорачивая головы.

Чилтон подошел к парте, все еще стоявшей в холле, и, струдом нагнувшись, вытащил из-под сиденья небольшое подслушивающее устройство.

Он помахал им перед прорезями для глаз в маске доктораЛектера, вернулся в камеру и снова уселся на койку.

— Я подумал, может, она копает насчет нарушения правчеловека в связи со смертью Миггза, вот и решил послушать, — сказал Чилтон. —Я вашего голоса сто лет уже не слыхал… По-моему, с тех пор как вы мне тутголову морочили, отвечая на мои вопросы, а потом еще меня же и высмеяли в своихстатьях в «Журнале». Трудно поверить, что мнение пациента принимается всерьез впрофессиональных кругах, верно? Но я тем не менее все еще на своем месте. И вытоже.

Доктор Лектер ничего не ответил.

— Годы молчания, но вот Джек Крофорд подослал к вамсвою девчонку, а вы и размякли, верно? Что это вас так разобрало, а, Ганнибал?Стройные ножки? Или блеск волос? Она потрясающая, правда? Потрясающая инедоступная — не дотянуться. Зимний закат, а не девушка, такой она мнепредставляется. Знаю, знаю, вы довольно давно уже не видели зимнего заката, номожете поверить мне на слово.

У вас с ней остался еще один день. Потом за вас возьметсяБалтиморское отделение по расследованию убийств. Они сейчас специально для васпривинчивают стул в кабинете электрошоковой терапии. В стул вделан горшок состульчаком — для вашего удобства и для их удобства тоже, когда к вам подведутпровода. Я ничего не буду знать.

Дошло до вас, Ганнибал? Или все еще нет? Они знают,Ганнибал. Они знают, что вам точно известно, кто такой Буффало Билл. Ониполагают, что вы, по всей вероятности, его лечили. Когда я услышал, как миссСтарлинг упомянула Буффало Билла, я был озадачен. Я позвонил приятелю вБалтиморский отдел. Они нашли насекомое в горле Клауса, Ганнибал. Они знают —его убил Буффало Билл. Крофорд хочет, чтоб вы думали, что это вы — умный. А ядумаю, вы и представить себе не можете, как ненавидит вас Крофорд за то, что выпорезали его любимчика. А теперь вы попались, теперь вы — в его руках. Ну как,вы все еще думаете, что это вы — умный?