— Месье Будик? — Портье поймал меня буквально у самого выхода из отеля.

Я как раз собирался сделать несколько важных звонков не из гостиницы и проверить машину. Последнее напрашивалось само собой. Слишком уж недружелюбно мы вчера разошлись с американскими друзьями. Поэтому сегодня я был вполне готов к тому, что мой «Мерседес» окажется до отказа набит какой-нибудь дрянью, типа пластиковой взрывчатки. Размазаться по потолку подземного гаража, чтобы доставить им удовольствие? Благодарю покорно… Поэтому я с откровенным неудовольствием уставился на суетливого итальянца, протягивающего мне какой-то конверт.

— Что это? — спросил я, демонстрируя крайнее раздражение.

Портье смутился. Хорошими чаевыми тут и не пахло.

— Это вам. Принесли утром. Синьор просил передать, что это очень важно.

Я взял конверт и, сунув служащему какую-то купюру, торопливо двинулся дальше, по дороге разрывая плотную бумагу. До содержимого я добрался уже на улице. Сложенный несколько раз листок бумаги, визитка какого-то ресторана и три фотографии. Я сижу рядом с Паолой за столиком, ее красный «Порше» на стоянке возле танцевального клуба и тело лежащего на асфальте человека. Судя по двум кровавым пятнам на груди, вчерашний американский «викинг» бронежилета не носил. Даже среднего качества фото не оставляло сомнений — труп. Мертвее не бывает. Ну-с… И что сие означает? Я развернул записку.

«Уважаемый господин Дюпре. Искренне сожалею о случившемся. Надеюсь, что добрые отношения между нами все еще возможны. Буду рад, если вы согласитесь сегодня пообедать со мной. Ресторан «Akasaka». С уважением. Дейв Стеннард».

Переговоры? Какого черта? Наши интересы в этой истории были диаметрально противоположны, о чем тут договариваться? А впрочем… Если это не ловушка, то вряд ли наша встреча что-то изменит в расстановке сил. А оказать честь противнику перед неизбежной схваткой — это достойно самурая. Ладно, посмотрим. Я сунул конверт в карман и зашагал в сторону выезда из гаража.

В течение сорока минут я самым внимательным образом изучал «Мерседес». Результат оказался поразительным. Бомба была. Даже не особенно напрягаясь, я обнаружил следы от взрывчатки под капотом. Но только следы. Сама взрывчатка исчезла. Означать это могло лишь одно. Сначала неизвестные злоумышленники сделали все, чтобы отправить меня в Край Великой Охоты, а затем неизвестные доброжелатели все гениально переделали. Почему? Изменились обстоятельства? Похоже, что мне все же придется пообедать с этим Дейвом Стеннардом. Уж больно интересно, что за каша в голове у моих американских «друзей». Спрятав фонарик, я с неоправданной смелостью полез в машину.

Первый звонок был адресован товарищу Дмитриеву. Не вдаваясь в подробности, я пригласил его прокатиться за город. Жутко полезно для здоровья дышать свежим сельским воздухом. Встретиться нам предстояло через полчаса, возле центрального вокзала — Stazione Centrale. Потом я позвонил Паоле.

— Доброе утро, синьорина Бономи. — Я решил делать вид, что вчера мы вообще не встречались.

— Здравствуйте, месье Будик, — довольно прохладно откликнулась она.

Вот и чудесно. Эмоции, как правило, в делах излишни.

— Вам передали мою записку? — спросил я. — Да.

— Проблемы?

— Никаких. Когда и где вам удобно получить груз?

— Сегодня. Оставьте обе машины там, где мы с вами познакомились. Не позднее семи часов вечера. И… Возможно, мне понадобится прикрытие. В известном вам районе.

— О'кей. Номер вашего телефона? Я быстро продиктовал.

— С вами свяжутся после того, как вы заберете груз.

— Луиджи? — Мне было любопытно, чем же закончилась вчерашняя история с дорожной техникой. Паола не обманула моих ожиданий.

— Нет. Другой человек. Луиджи… Он будет очень занят в ближайшие дни.

— Хорошо. Желаю вам удачи, Паола. Некоторое время она молчала, затем ответила, но как-то уж слишком равнодушно:

— Удачи вам. Постарайтесь не терять головы, месье Будик.

Вот и поговорили. Противный осадок, оставшийся после этого разговора, еще долго мешал мне, вызывая в душе странное, ноющее чувство.

Дмитриев подошел к машине сразу, едва я успел остановиться. По всей видимости, одновременно прибыло несколько пригородных поездов, и в густой толпе, выливающейся из центральных дверей вокзала, он был совершенно незаметен. Профессиональный дядечка. Достойно уважения. Я распахнул дверцу, и он быстро скользнул на переднее сиденье, рядом со мной.

— Здравствуйте, господин Дюпре! — Спокоен, собран, деловит. И, кажется, рад.

— Добрый день. Может быть — по чашечке капуччино?

— Нет, спасибо. Я не пью кофе. Мы куда-то поедем?

— Да. Хочу показать вам место работы. Это забавно, не пожалеете.

— Простите, что я спрашиваю, господин Дюпре, но… Вы уверены, что за вами не следят?

— Уверен, — коротко ответил я.

Уж в чем в чем, а в этом я был уверен. Последние полтора часа я проверялся буквально через каждые полминуты. Хвоста не было. Равно как и установленных в машине «маячков». Плохие парни сменили тактику. И у меня был хороший шанс выяснить, на что они ее поменяли. Во время обеда с мистером Стеннардом.

До усадьбы Давида мы доехали без приключений. Затащив Дмитриева на «сторожевой» холм, я ознакомил его с местными достопримечательностями. Не могу сказать, что майора при этом охватил неуемный восторг. А когда я посвятил его в детали моего плана, на его лице и вовсе появилась гримаса откровенного уныния.

— И вы думаете, что это сработает? — недоверчиво спросил он у меня.

— Понятия не имею. Но других вариантов нет. И времени на ожидание у меня тоже нет. Так что — решайте. Если вы со мной, то будем работать. Если нет — проваливайте на все четыре стороны и потом не жалуйтесь. Ну?

— Вы же знаете, что у меня нет выбора, — угрюмо ответил Дмитриев. — Естественно, я согласен. Ребят только жалко.

— Если они не будут валять дурака и лезть под пули, то ничего с ними не приключится. Я же вам сказал — в дом пойду только я, один. Да и потом — вы же утверждали, что они профессионалы и готовы служить Родине?

— Так и есть, — с кислой миной на лице согласился Дмитриев.

— Так вот им прекрасный повод. Пусть докажут это на практике. Логично?

Естественно, возразить ему на это было нечего. Я и сам прекрасно понимал, что затеваемая мною операция — чистейшей воды авантюра. Но у меня и в самом деле не было другого выхода. Как и у всех остальных участников этих «миланских сезонов». «Карфаген должен быть разрушен». Здравому смыслу вопреки.

— Тогда возвращаемся, — подвел я черту.

По дороге мы проговорили детали. Без десяти семь Дмитриев должен был ожидать меня возле Piazza Vetra. Затем мы забирали машины, оставленные людьми Паолы, и связывались с его группой, терпеливо ожидающей сигнала на квартире. Адреса мне Дмитриев, разумеется, не назвал, а я не стал допытываться. Какая разница, я и так во всем зависел от него. Если он решит меня подставить… Даже думать об этом мне было неприятно.