и сиги и прогоняли через ларьки Шихмана, а бабки пилили. В один день – Каюрский пропал. Все понимали что это дело рук Стаса, потому что больше некому. И когда Каюрский пропал – это был прямой удар по интересам Шихмана. Стас мог бы быть поумнее и сказать Шихману что все будет как было и даже скидку предложить. Но он был наглым и глупым, и потому сказал, что отныне Шихман будет получать товар на тех же условиях, что и все.

Шихман возмутился и поджег штаб-квартиру Союза, которая располагалась в подвале на Пушкина. После чего – стало понятно, что разборка неминуема.

…

Разборка!

Разборка это по сути квинтэссенция всего бандитского труда. Способ что-то изменить, и способ оставить неизменным. Разборки оставляют легенды и могилы, то кто и как вел себя на разборке – помнят годами.

Кстати, слово «стрелка» тогда было не в ходу, оно позже появилось.

Шихман и Стас забились за городом, там карьер был. И хотя по понятиям на разборку надо прибывать строго вовремя, Шихман пригнал свои бригады первыми и раньше, чем договорились. Это была демонстрация силы – Шихман был уверен, что у Стаса нет и половины того количества людей, которые есть у него. Им просто неоткуда было взяться.

Была ранняя весна. Снег почти уже сошел весь, но за городом еще оставался, под ногами похрупывал ночной ледок луж. Шихман – распахнутая на груди кожаная куртка, фирмовые джинсы, ТТшник за поясом – с удовольствием прохаживался перед своими машинами, делая смотр своим бригадам…

Шестерки, девятки, девяносто девятые. Пара джипов, несколько старых трешек и пятерок БМВ. Крепкие, осанистые братки с волынами в руках. Только ждут его команды – рвать.

…

Всё у нас начиналось с малых лет школьной парты

Были просто друзья, а теперь – братаны.

Закружилася жизнь, стала быстро меняться

И в руках мы сжимаем эти чудо-стволы.

Эти чудо-стволы лишь проблемы решают,

Если ты, как фуфло, свои гонишь понты.

Если ты не допёр – мы тебе помогаем,

Не грузись ты, пацан, жизнь твоя позади5.

…

Всё у нас начиналось с малых лет школьной парты… вот и у него все оттуда началось, с малых лет школьной парты. Маленький городок на Донеччине, где одна работа – шахта. Утренний гудок, угрюмая толпа работяг, спешащих к шахте чтобы рухнуть вниз, в клети и там добывать уголь – и так день за днем. А потом сдохнуть в пятьдесят от силикоза легких – или раньше, от взрыва метана или обвала. К сорока годам треть баб в городке – уже вдовы.

Пацаны с самодельными ножами…

Он уже с самого детства понял – что так жить не будет.

Первым бизнесом он занялся в десять лет. Вместе с такими же пацанами – бригадой ходили по путям, собирали уголь, который вываливался из вагонов, в которых его везли. Уголь этот можно было собрать и сдать оптовикам – в частном секторе все топили углем, а не дровами как в России.

В двенадцать лет он зарабатывал втрое больше, чем отец. В тринадцать его поставили на учет. В пятнадцать он совершил первое убийство. В восемнадцать его отправили в армию, где он познал прелести самой жестокой дедовщины, а в Афганистане во время операции в горах – застрелил в спину дедушку Советской армии, который над ними издевался. Его начали уважать. В двадцать два пришлось бежать в Россию – но не с пустыми руками, да и братва донецкая – потом с ним работать начала. В его бригадах половина- оттуда, кто упорол косяки, и там нельзя было оставаться.

И вот ему нет и тридцати, а под ним больше ста человек. Все со стволами. Надежные бригадиры, точки, темы…

Батя в свое время назвал его лодырем. Лодырь, ха…

Пахать в шахте и сдохнуть – лучше? Хрен.

Кто и что из их городка получил за честный труд? Пирамидку со звездой на кладбище?

Подошел Жиган. Демонстративно посмотрел на часы. Шихман тоже.

Все было ясно без слов

– Еще десять минут ждем

– Они не приедут, Серег.

– Десять минут.

По понятиям – тот кто не явился на стрелку – не прав по жизни. Если к примеру что случилось – на машине разбился – ты сам или твои пацаны должны были позвонить и перебиться. Если причина уважительная – все ОК. Не позвонил и не приехал – всё.

Че теперь?

Теперь надо всех калининских ветеранов отсюда ссаными тряпками гнать, а Стаса взять за яйца и выяснить, куда он своего предшественника дел. И – в ту же яму.

С…а

– Серый

Он посмотрел на часы – десять минут.

– Всё. Сворачиваемся.

Боевики захлопали дверцами машин, внутренне радуясь, что все так просто прошло – не пришлось ни стрелять, ни держать на прицеле врага, думая что точно так же кто-то держит на прицеле тебя.

Теперь – вперед, к новым хрустам, тачкам, телкам…

Победа!

Там, перед выездом из карьера – стоял раздербаненный экскаватор. Желтый железный скелет, памятник погибшей империи. Когда они заезжали на карьер – то и внимания на него не обратили. А теперь – он стоял на том же самом месте, только рядом с ним стоял человек в зеленом камке с маской на лице. На плече он держал короткую трубу, безошибочно направляя ее на единственный в колонне ЛандКрузер-80.

Как там. На афганской дороге…

– Ах ты с…а! – вскричал Шихман, дергая ручку двери. Он должен был догадаться, что Стас, эта тварина, играет не по правилам.

Жаркая и болезненная вспышка выбросила Шихмана из жизни.

…

У оперов городского УГРО были тогда свои заморочки. Летом планировались выборы, они обещали быть судьбоносными – Ельцин и Зюганов, вперед или назад, в коммунистический рай на три засова в сарай. В регионах – вовсю отрабатывали меры на случай отмены выборов и введения чрезвычайного положения.

Что это значило? Постоянные проверки – позвонили в любое время дня и ночи, подрывайся и беги. С собой обязательно тревожный чемоданчик, там по списку вещи, которые должны быть. Список еще при Сталине утверждался. На пороге начальник, с секундомером, проверяет вовремя ли добежал. Потом построение и выборочная проверка чемоданчиков. Весь этот бред делается вполне серьезно, ибо на глазах у начальства. Просрочена зубная паста – сунут выговор. Можно преступление не раскрыть, но чтоб зубная паста…

Когда в очередной раз зазвонил ночью телефон – Марков был уже готов. Под ругательства жены спросонья – сунул лапы в тапки, схватил чемоданчик, накинул куртку и