Она взяла блокнот и направилась по коридору к кабинету Эвелин Кентвелл. Дверь была распахнута, Линдси вошла и только тут заметила, что Эвелин прижимает к уху телефон и молча кивает кому-то на том конце провода. Линдси застыла на месте. Черт! Надо было хоть вид сделать, что стучит, поскрестись из вежливости. Дура бестолковая. Такая промашка!

Эвелин подняла глаза, Линдси одними губами произнесла «прости» и попятилась к двери, но Эвелин замахала рукой: ничего-ничего. Прижимая блокнот к груди, Линдси стояла у двери, а Эвелин продолжала беседу.

— Какая жалость, солнце. (Пауза.) Все еще может измениться. Две недели впереди. (Пауза.) Что ж, нам будет тебя не хватать, но семья, конечно, важнее. (Пауза.) Да, солнце. И ты будь здорова. Дай знать, когда вернешься в город. И ни о чем не беспокойся. У нас все схвачено. (Пауза.) Разумеется, солнце. Передавай привет Стаффорду и девочкам. Пока-пока.

Эвелин опустила трубку на стол, но руки от нее не отняла.

— Прости, я так вломилась… — пробормотала Линдси.

— Пустяки, солнце. — Эвелин помахала телефоном: — У Нэнси Блейдс в Калифорнии заболела мать, так что зимние каникулы у нее затянутся. Раньше мая не вернется.

— Какой ужас. Должно быть, что-то серьезное.

— Опоясывающий лишай. Страшная, говорят, пакость. Хотя ты же знаешь этих Блейдсов — вечно сгущают краски. — Эвелин заговорщицки подмигнула Линдси.

Эвелин часто так подмигивала, но ей — впервые. Линдси едва не запрыгала на месте. С трудом удержалась.

— Так что ты хотела, солнце? — Эвелин бросила взгляд на блокнот, который Линдси к себе прижимала.

— Десерт.

Эвелин вздернула бровь.

— Хотела узнать твое мнение насчет десерта для нашего обеда.

Эвелин усмехнулась:

— Теперь понятно. А то ведь, насколько мне известно, кое-кто в последнее время старательно избегает любых десертов.

— Вообще-то… Да! — Линдси бросила взгляд на собственную талию и, сама того не желая, несколько раз возбужденно пристукнула каблуками.

— Посмотрим, что там у нас. — Эвелин кивком подозвала Линдси, и они вместе склонились над блокнотом.

— По-моему, ягоды с мятой подойдут лучше всего, но мне хотелось посоветоваться.

Эвелин взяла ручку и пробежала все меню, постукивая кончиком ручки по каждому названию.

— Тирамису и крем-брюле — избито, а уж яблочный торт… — Линдси презрительно фыркнула. — Ягоды — совсем неплохо. Да и мороженое тоже ничего.

Эвелин подняла глаза от списка. Она держала ручку двумя пальцами, одним ее концом касаясь уголка рта. И разглядывала Линдси.

Линдси занервничала.

— Как скажешь… Наверное, они все хороши — это же «Метрон». — Линдси хихикнула.

Эвелин не сводила с нее глаз.

— Разумеется! — наконец воскликнула она. — Как это я сразу не догадалась! — Она направила ручку на Линдси. — Это самое разумное.

— Ягоды?

— Ягоды? — удивленно вскинула брови Эвелин. — Нет, солнце. Ты.

— Я?

— Ты заменишь Нэнси на подиуме! — Эвелин откинулась на спинку стула. — Без нее нам не хватает одной манекенщицы, я всю голову сломала — кого подобрать, да еще в такой спешке. А ты сказочно выглядишь. — Эвелин окинула Линдси взглядом с ног до головы, заглянула в глаза.

Линдси потеряла дар речи. Сама Эвелин Кентвелл только что пригласила ее в манекенщицы на весенней демонстрации мод Женского фонда! Свершилось! Ей хотелось ущипнуть себя. Расхохотаться. Зареветь. Подскочить до потолка. Вот он — заветный пропуск в высшее общество. Здесь и сейчас исполнилась мечта всей ее жизни.

Или, вернее, исполнилось ее желание. У Линдси затряслись руки, и она сунула их под мышки, чтоб Эвелин не заметила дрожи. Не переусердствуй. Не упусти свой шанс. Не повторяй Клаудию.

Наконец-то, наконец Линдси избавилась от лишнего веса, который изводил ее всю сознательную жизнь. Сбросила почти девять килограммов. И что же получается — только это и требовалось? Единственное, что ей мешало, — собственная толстая задница? Только из-за этого они ее не принимали? Вероятно, естественная реакция на эту мысль — отвращение — отразилась у Линдси на лице, потому что Эвелин спросила:

— В чем дело, солнце? Не хочешь?..

— Нет. То есть ДА! С огромным удовольствием. Я всю жизнь… то есть я с радостью приму участие в показе. С большой радостью. Это такая честь. — Линдси одарила Эвелин улыбкой, спокойной и довольной; во всяком случае, она надеялась, что улыбка вышла спокойной и довольной. — Готова помочь всем, чем могу.

— Тогда запланируй выход на подиум. Переговори с Марлой, узнай, что должна была показывать Нэнси, посмотри, не нужно ли что перешить, подогнать. Хотя вряд ли. Нэнси у нас — кожа да кости, но ты, честно говоря, теперь такая же. И между нами, если уж зашла речь, — у тебя все в порядке, солнце? Ты так быстро похудела. Как Джеймс? У вас с ним все в порядке?

— Прекрасно. Нет, правда, все отлично. — Линдси рассеянно провела рукой по плоскому животу. Диета и упражнения. Никаких проблем. Исполнение желания.

— Ну и чудесно. А ты не против дополнительной нагрузки — на тебе ведь обед и все такое?

— Нет. — Кажется, она слишком поспешно это выпалила. — С обедом все под контролем. А участвовать в показе — одно удовольствие. Завершающий аккорд.

— Ну замечательно. Замечательно, солнце. Я страшно рада, что ты нас выручишь. — Эвелин понимающе усмехнулась и вернулась к списку десертов: — И я полагаю, твой выбор ягод с мятой безупречен. Лучшего завершения обеда не придумать. Никаких яблочных тортов! — Эвелин захохотала, а с ней за компанию и Линдси. Ха-ха-ха! Яблочный торт — умереть со смеху!

Линдси выскочила от Эвелин и до своего кабинета летела как на крыльях. Она будет участвовать в показе! Линдси Тейт-Макдермотт и ее новенькая задница шестого размера[19]будут дефилировать по подиуму чикагского Женского фонда. Какой прекрасный финал волшебного дня, как десерт после превосходного обеда. Завершающий аккорд.

Джил постучала к Мэттью. Он не ответил, она постучала сильнее, ей уже не было страшно, что дверь распахнется и глазам предстанет то, что видеть не очень хотелось. Подождала. Если сейчас же не откроет, она струсит и откажется от своего плана — у нее не хватит духу попросить его помочь. Не поднять тяжелый ящик или натянуть большой холст, нет. Ей нужна помощь, которой она еще никогда ни у кого не просила, очень личная помощь.

Джил покрутила ручку. Заперто. «Дура я. И план дурацкий. Не нужна мне никакая жилетка, чтоб поплакаться. Мне просто…»

— Иду, иду! — раздался за дверью голос Мэттью.